Елена Артье - Звезда для истинного

Солнце высоко поднялось над верхушками деревьев, когда я открыла глаза. Несколько минут наблюдала, как солнечный луч через не зашторенные окна завоёвывает пространство на тёмном полу и крадётся к двери. Затем потянулась и аккуратно расправила тонкую, ветхую ткань. От многочисленных стирок и времени ночная сорочка из грубого холста стала мягкой и уютной.

Всю ночь я не могла спать и беспокойно ворочалась до рассвета. Перед мысленным взором стояло прекрасное утончённое лицо — мой хозяин и самый страшный кошмар! Необычные глубокие глаза сина скрывали столько пороков и садистских наклонностей, сколько не может вместить ни один человек в этом мире.

Вскоре хозяин вернется в свой дом, и тихое, относительно спокойное время для меня закончится.

От сина не спрятаться, не скрыться. Да и как это исполнить, если разделённая ширмой на две половины комната была заперта. На одной стороне стояла узкая кровать и сундук с вещами, на другой располагался так называемый кабинет с длинным столом и шкафом, где я создавала артефакты, порой отдавая всю свою небольшую силу.

Оделась, ожидая, когда ко мне придёт Варная и принесёт скудный завтрак. Его хватает только на поддержание магических сил. Если бы эта добрая женщина в отсутствие Скарпениана меня не подкармливала, я бы давно походила на скелет. Да и сейчас не сильно от него отличалась. Уж я-то знаю! Видела, когда сидела в тёмном и сыром подвале, наказанная за неповиновение. Там был настоящий склеп из людей, осмелившихся попасться на пути сина Дригона Скарпениана.

Моя сила нужна магу, поэтому он ненавидит меня всей тёмной душой. Наказывает, но не лютует как с остальными пленными, потому что зависит от дара, заключённого в камень, с рождения висящего на моей груди и слушающего только меня одну. Если бы не это, я давно присоединилась бы к несчастным в подвале. Ради забавы хозяин инкрустировал камень в широкое колье, напоминающее ошейник. По крайней мере, именно так я его и воспринимала. Единственное моё украшение и самое ненавистное.

А ещё син Дригон знает, что терять мне нечего. Вся жизнь — это плен. Ни ласки, ни свободы я не знала. Сирота, по какой-то насмешке богов посланная в дар извергу. Скарпениан никогда не рассказывал, откуда привёз меня домой. Иногда вскользь упоминал, что купил меня так дорого, что я за всю жизнь с ним не расплачусь. Неужели родные меня продали? Осознавать это было очень страшно.

Ужаснее только были предположения некоторых, что я незаконнорождённая дочь Скарпениана. Но разве со своей кровинкой можно так обращаться?! Я неистово верила и молилась, чтобы это оказалось лишь сплетнями. Наказания Дригона в полной мере показывали его изощрённую фантазию. Поэтому единственное окно в моих покоях украшала металлическая решётка, выкованная с помощью огненной магии Скарпениана. Он не пожалел своих и так довольно слабых сил.

Впалый живот издал неприятные рулады, и я с беспокойством покосилась на дверь: неужели Варная забыла обо мне? Снизу донеслось ржание лошадей, и я почувствовала, как холодеют руки, и от страха покрывается мурашками кожа.

Бережно отодвинула со стола в сторону старинные книги и забралась на него. Расплющила лицо по решётке, в попытке рассмотреть подробности, но с моей башни, хоть и высокой, ничего не было видно. Только слышны обеспокоенные голоса, которые словно по цепочке уходили в дом.

Неужели Скарпениан вернулся? Я надеялась, что получив место в Маг Совете Инглориена, он нескоро соберётся домой, тем более Дригон набрал достаточно артефактов, на изготовление которых я бросила все силы и едва не иссушила себя. Только немного поправилась — и он явился! Раньше я верила, что выполняя все пожелания сина мне удастся взрастить в нём уважение и какую-то благодарность, но с каждым годом вера всё больше таяла, пока не рассеялась в прах.

Быстро спрыгнула со стола и подскочила к шкафу. Упала на колени, больно стукнувшись о каменный пол, но практически не заметила этого, так как время поджимало. Он обязательно явится ко мне, как делал всегда, едва спешивался с коня. Всю жизнь я была его самым значимым сокровищем, и Дригон с маниакальной заботливостью прятал меня от чужих глаз.