Татьяна Цветова - Зов природы
О Родине
Берёзовая грусть
Жизнь вошла в меня стихами,
Их я знаю наизусть,
Глубоко вросла корнями
Я в берёзовую грусть,
В трепет трогательный, нежность
Ненаглядной красоты,
Чернозём и белоснежность
Этой дивной бересты —
Нарисованная карта
Милой Родины моей,
Нет батистового шарфа
На плечах её синей.
Цепь холмов и ширь равнины,
И леса, где ты живёшь,
На земле, в веках ранимой,
Золотая всходит рожь.
Ты, как мать, напоишь грудью,
Ты любовь в себе несёшь,
Но с какой-то тихой грустью
Ты у озера поёшь.
18.04.13
Гражданская лирика
Мамин рассказ
Двадцать восьмое. Апрель. Воскресенье.
Тихая песня с небес полилась…
С вербой душистою в праздник весенний
Новая жизнь на земле родилась.
Это твоя жизнь, мамуля родная,
Мама любимая, мама святая,
Веточка вербы тебя охраняла,
В годы войны от беды защищала.
В сердце твоём билось сердце России,
Не остудила война синих глаз.
Помню, с работы когда приходила,
Ты вечерами вела свой рассказ:
* * *
Как в сорок первом на фронт проводила
Ванечку мужа и дочек двоих,
То не до сна, как и всем, тогда было,
Шла я с работы кормить пятерых.
Время тревожное. Труд на заводе,
Стоя двенадцать часов у станка,
Дома усталость бесследно проходит,
Некогда вспомнить, и ночь коротка.
Лишь засопят, я у белой скатёрки
После домашних забот, в полутьме,
Варежки ночью вязала для фронта,
Думала: где же конец-то войне.
Тёмные шторы… Уснула колонка —
Нет никого на заснежном дворе…
Где же мои вы две смелых девчонки?
Что-то не пишет и Ванечка мне.
Старенький домик присел на крылечко,
Вьюжит и вьюжит зима за окном,
Стынет с закрытой заслонкою печка,
Но согревалась я детским теплом.
С этим теплом я носков навязала,
Детские солнышки[1] внутрь клала,
Чтобы к груди их солдаты прижали,
Вот за что бьёмся! – сказали б тогда.
Их, как родных сыновей, вдохновляла,
Чтобы с победой пришла к нам весна,
Чтобы страна вся засолютовала,
Чтоб на земле снова верба цвела.
Всё так и было. Девятого мая
В два часа ночи под нами земля
Вдруг содрогнулась, солютовала
Наша Победа у башен Кремля.
Первый солют был в уставшее небо,
Он был похож на букеты цветов,
Будто бы звёздам дарила их дева,
Ждущая с фронта свою лишь любовь.
Ваню домой привезли в сорок третьем,
После ранения долго лежал,
Мыла в корыте… Ах, если б не дети!
Он выздоравливал, на ноги встал.
В сорок седьмом прилетели из Праги[2]
Ласточки две, щебетуньи мои,
Рада я видеть не столько награды,
Сколько здоровы остались они.
Скоро пошёл на работу Ванюша,
Снова в милицию, много жулья,
Домик подправили, стали жить лучше,
К прежней работе вернулась и я.
Ты родилась уже в мирное время,
Медленно штопала раны земля,
Вани не стало, когда полетели
Стаями птицы в чужие края.
* * *
Двадцать восьмое. Апрель. Воскресенье.
В праздник весенний я к маме иду,
Веточку вербы в её день рожденья
Ей на могилу с цветами кладу.
06.05.13
Это было давно
Каждый имеет уже при зачатьте
Дерево, камень, цветок свой на счастье.
* * *
Это было давно, а быть может, недавно,
Был пустырь под окном, где росла лебеда
И на том пустыре повстречала Ивана
Дева Марья[3] – была как Джульетта юна.
Было платье на ней тогда цвета смарагда[4]
Точно в цвет талисмана её на груди,
Лепестков мака бархат при взгляде Ивана
Запылал на щеках от прекрасной любви.
И такую любовь, как на крыльях он крепких,
Через всю свою жизнь был готов пронести,
Разрастался пустырь в сад, под солнцем где деткам,
Огонёчкам-цветочкам, цвести и цвести.
Держит и друг от друга они ни на шаг,
А под ними фиалки растут многолетки[7],
И с фиалками рядом весной сеют мак[8].
В этом дивном саду сладко пахло жасмином
И сияньем топаза облита листва[9],
Перед самой войной так цвела пышно Нина,
А Любовь ещё только, только-только росла.
Встали гордой стеной рассудительный ясень[10],
И две тонких осинки – Валя и Николай,
Две кудрявых берёзки – Тамара и Вера,
Чтобы пела ромашка в победный свой май[11].
И под пихтой росла уже белая роза[12],
Окраплённая чистой жемчужной росой