Николай Кочкалда - Жнец

Пробуждение было ужасным. Страшно раскалывалась голова, как после дикой пьянки. Захар выпивал довольно редко, бросил это гнусное занятие уйдя в отставку, поэтому давно забытое состояние вызвало удивление. Несмотря на дикую головную боль, тело чувствовало себя прекрасно, что было довольно необычно. Подняв голову, Захар огляделся. Все было также как вчера. Тушка заботливо укутана в спальник, под спиной туристический коврик, над головой навес. Захар находился в очередном отпуске, поэтому всё свободное время старался проводить в лесу. В лесу хорошо думалось и дышалось, пыльный город надоел до чёртиков, в цивилизацию не тянуло совершенно. Отключенный мобильник радовал своим молчанием, включать его никакого желания не было.

Решив обойтись без пилюль, Захар выполз из спальника, умылся и начал разводить костер. К тому времени, как вода в котелке закипела, понял, что головная боль прошла и тело жаждет действия. Вообще состояние было очень странным. Так бодро и свежо, Захар себя очень давно не чувствовал. Обычно где-то, что-то всегда болело. Или старые травмы или свежие, полученные на тренировке. Сейчас же ощущение было, как будто заново родился. Порадовавшись такому замечательному началу дня, Захар приступил к завтраку. Закончив свою немудрёную трапезу, принялся мелкими глотками допивать кофе, наслаждаясь последними минутами перед сворачиванием лагеря.

Идиллическую картину прервал холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Инстинкты, впитавшиеся в кости, за время многолетней службы в конторах, с приставкой спец, сработали самостоятельно. Противный свист над ухом оповестил, что костлявая где-то рядом. Глухой удар в дерево, за которое рыбкой нырнул Захар, подсказал направление опасности. Малая пехотная лопатка привычно лежала в руках. Даже если у тебя паранойя, это не значит, что за тобой не следят. Привычка держать оружие в пределах трёхсекундного доступа, сослужила добрую службу. То, что это была лопатка, могло ввести в заблуждение только человека, не сталкивавшегося с последствиями её воздействия на организм, тем более, когда лопатка на совесть заточена. Глянув с левой стороны от ствола дерева на полянку, Захар на мгновение остолбенел. На поляну вышли трое самых натуральных средневековых ратников. В металлических шлемах, кожаных рубахах, выглядывающих из-под расшитых плащей, с металлическими пластинами и в штанах, заправленных в подобие сапог. Двое держали в руках копья, третий нес на плече здоровенный арбалет.

– Митяй, ты б зарядил самострел, а то ишь, прыткий какой.

– Да не, я его как утку наколол, поди издох ужо.

– А где кровь?

– Дык он видал как резво сиганул, что тот заяц, ща найдем.

Происходящее смахивало на бред шизофреника, однако ответы на вопросы лучше было искать, в более спокойной обстановке. Арбалетчика оставим на сладкое, косой, ленивый и беспечный. Первым надо делать его собеседника, он постарше, должен быть поопытней, внезапность наше всё. Третий, самый молчаливый, на вид еще подросток, однако копьё держит уверенно, его надо делать вторым. Шли они кучно, рядышком, гоняться ни за кем не придётся. Вдох – напрячься, выдох – расслабиться. Теперь собрались и полетели волосы назад. Враги подошли метра на полтора к дереву и начали обходить его слева от Захара. А вот теперь – наш выход ребята. Стрелять в разведчика можно, это не смертельно. А вот не попасть в разведчика это непростительно, это уже зря.

Первый удар развалил шею самого говорливого на совесть, кровь хлынула из раны, тело мешком начало оседать. Второму так не повезло, он успел повернуться, и лопата прошла вскользь, скрежетнув по пластине. Левый свинг, посланный вслед за лопатой, сбил бедолагу с ног, точно попав в правое ухо. Копье упало на землю, оставленное своим владельцем, и сразу пинком было отправлено подальше. Стрелок с открытым ртом смотрел на Захара, оставшись в той же позе, с арбалетом на плече. На оценку обстановки ушла доля секунды. Говорун уже отходит, молодой в отключке, стрелок деморализован.