Антон Сергеев - Жестянщики

– Всем привет, меня зовут Артём Симыкин. Мне тридцать два года.

В кадр смотрел молодой мужчина в бежевой футболке с растянутым воротом. За его левым плечом виднелось изножье кровати, на которой беспорядочной кучей была свалена одежда.

– Сегодня – пятнадцатое мая две тысячи девятнадцатого года, – Артём коротко кашлянул, прочищая горло и потер скулу. – Хороший день для того, чтобы начать реалити-шоу о том, как совершенно обычный человек, то есть я, – тут он ткнул себе в грудь большим пальцем и кашлянул еще раз, – будет делать стартап.

После этого заявления в комнате повисла тишина. Видно было, что Симыкин – не слишком опытный оратор. Он немного повертелся в кресле и шумно вздохнул.

– Итак, время у нас уже не детское, и поэтому сегодняшняя запись будет вводной.

Мужчина потянулся к камере и взял ее в руки, переведя объектив на двуспальную кровать, покрывало которой, помимо уже засвеченной кучи, густо усеивали многочисленные мини-куклы, цветные фломастеры, куски смятой бумаги и еще какая-то ерунда.

– Сейчас я быстренько познакомлю вас с семьей будущего миллионера, а уже затем мы приступим к обсуждению моей идеи, – раздался за кадром голос Артёма.

Он вышел из комнаты и двинулся в направлении приоткрытой двери с фигурными вырезами из матового стекла, откуда доносился приглушенный плеск воды.

– Девчонки, поздоровайтесь с подписчиками! – воскликнул Артём, впрыгивая в дверной проем.

На кукольном личике сидящей по пояс в пенной ванне девочки лет восьми-девяти застыло выражение страха. Оторвавшаяся от купания дочери женщина, напротив, смотрела поверх камеры, где должно было быть лицо Артёма, сузившимися от недовольства глазами.

– С какими подписчиками, ты чего?

– Марин, это… я решил снимать реалити-шоу, – в голосе Симыкина послышались извиняющиеся нотки.

– Какое реалити-шоу? Ты с ума сошел? Сашка голая, я вся в мыле! Ты вообще думаешь, что творишь?! – Марина начала закипать.

– Мам, у меня глазки защипало! – жалобно заныла девочка.

– Сейчас, милая, сейчас, – снова повернулась к дочери Марина. – Иди лучше ложись, деятель! Сам же вечно говоришь, что не высыпаешься, – бросила она через плечо. – И не смей выкладывать видео с ребенком в Сеть! Шоу у него, блин. Шоумен нашелся, тоже мне!

– Ладно, ладно, я все вырежу. Не кипишуй! Я вообще планировал размещать эти ролики только после того, как отсниму весь материал. Вдруг что-то пойдет не так?

Артём украдкой вышел в коридор, однако запись не выключил. Пройдя чуть дальше, он завернул направо и поймал в кадр крупный профиль пожилой женщины в линялом грязно-розоватого цвета халате, которая вольготно расположилась за кухонным столом и с шумом прихлебывала налитый в блюдечко бледно-коричневый чай.

– Вечер в хату, Людмила Ивановна! – с иронией поприветствовал ее Симыкин.

– Опять ты со своими смехуечками… – женщина повернула к нему широкоскулое лицо.

– Лыбишься, как даун! – Людмила Ивановна со стуком поставила блюдце на стол и нахмурила лоб. – Че ты там снимаешь? Я тебе на это разрешения не давала!

– Да ладно вам, Иванна! Вы ж – моя любимая теща! – льстивым голосом ответил Артём. – Я это так, для истории, – он зашел на кухню и присел на табуретку напротив Марининой матери. – Скажите, каковы нынче урожаи бобовых?

– Слушай, Симыкин, иди-ка ты в жопу! – водянисто-серые глаза женщины опасно сузились. – Я не расположена шутковать тут с тобой! Не видишь, я ужинаю? Будет у меня хоть минута покоя!? Убери ты наконец эту чертову мыльницу! – уже в голос заревела она.

– Да ухожу я, ухожу! – Артём быстро поднялся со своего места. – Господи, какие у нас все нервные, мама дорогая! – успел он обиженно пробурчать, перед тем как выключить камеру.