Алексей Колышевский - Жажда. Роман о мести, деньгах и любви

Бригадир сидел при полной власти, в пиджаке, рубашка расстегнута по последней моде. На руке – Паша всякий раз забывал рассмотреть, на которой именно, – большие часы с гравировкой «За всё» на задней крышке. В углу кабинета – знамя с кистями, вышитое ивановскими ткачихами, – подарок. Над головой бригадира висел портрет двуглавого орла, обрамленный в тяжелую раму. Портрет изображал этого самого орла и больше, собственно, ничего не изображал.

– А-а-а, Павлик! – обрадовался бригадир. – Ну, чего ты там надумал?

– Да вот, – министр для виду оробел, зная, что бригадир покорность ценит. – Тут, товарищ Бригадир, человечек один интересный схему предложил. Можно пару копеек по-тихому зашибить, а делать особенно ничего и не надо. Бабки пульнуть. Оформим как надежный инвестпроект, а прибыль укажем так себе, ну а дельту, сами понимаете...

– Звонишь-то складно, – благожелательно кивнул бригадир, и Паша мысленно поставил себе промежуточный зачет, – однако охота и подробности узнать. Есть бумажка-то какая?

– Вот, пожалуйста, – Паша выложил перед бригадиром широкий скрученный лист бумаги и развернул его, придавил по краям, чтобы не сворачивался. – Вот, значит, два американских агентства, которые жилищные кредиты выдают. У этого человечка там хорошая доля.

– А я его знаю?

– Конечно, товарищ Бригадир! Это некий Мемзер Жорж Леопольдович.

– О-о-о! – уважительно протянул бригадир. – Это большой человек. Он вроде теперь в Москве проживает?

– Так точно! Приехал некоторое время назад, купил дом в центре. Одним словом, проживает. Большой финансист, товарищ Бригадир. Предлагает нам в эти агентства перевести кое-что. Я вот тут указал. Да вот, прямо тут, сбоку написано.

– Серьезная цифра, – со значением произнес бригадир и поглядел в окно. За окном светило солнце, на лужайке перед домом резвилась любимая бригадирова собачка. Бригадир на время забыл обо всем и принялся насвистывать мелодию старинной песни «Я люблю тебя, жизнь», а потом даже спел половину куплета. На словах «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно» бригадир услышал, что ему кто-то подпевает, вспомил о Паше и повернулся в его сторону.

– Раз цифра серьезная, то и последствия могут быть серьезными. Не кинет он, этот Жорж Леопольдович?

– Ни в коем случае, – Паша приложил руку к сердцу и стал похож одновременно на Павлика Морозова, Тимура и его команду и на трактористку Пашу Ангелину в момент вручения ей ордена Трудового Красного Знамени.

– Ну а... – бригадир выжидательно поглядел на Пашу, – что-то здесь больше никаких цифр не написано.

– Товарищ Бригадир, вопрос тонкий, деликатесный, то есть, тьфу ты, деликатный. Одним словом, десять процентов сразу после размещения средств в этих самых агентствах.

Бригадир, услышав про десять процентов, невольно нарушил придворный этикет и конвульсивно подпрыгнул в кресле:

– Так это же... Шесть?

– Так точно, товарищ Бригадир, – молитвенно прижав к груди руки ответил министр, – шесть.

– Так ведь и это еще не все, Пабло, – почему-то на испанский манер назвал Пашу бригадир, – ведь эти шесть-то попилить надо как следует. Кто при интересе?

– Вы первый, вам тридцать процентов. Тридцать Мемзеру, тем более что он там у себя тоже с кем-то должен попилить. Может, со своим бригадиром, я точно не знаю. И нам с Ариком по двадцать, товарищ Бригадир.

– Это который Арик? – нахмурился бригадир. – Это тот, что из «А-Групп»? Компаньон твой? А он здесь при чем?

Паша почувствовал головокружение и легкие желудочные колики. Он с удовольствием сел бы, но сесть ему никто не предложил, а без приглашения он не смел, лишь робко оперся о спинку стула:

– Просто Арик тоже в схеме, Мемзер его человек и без Арика ничего бы не...

– Так, – сказал как отрезал бригадир. – Ты давай тут без интеллектуальных шарад своих, Паштет. Дела твои темные мне известны. Может и не все, но тебе, в случае чего, генпрокуратура за них лет тридцать навесит...