Элис Форд - Земное притяжение

Cерые стены колледжа сковали меня в своем плену. Пара преподавателя по прикладной математике с ее сухими формулами и логическими выкладками звучала как белый шум, заглушающий голоса моей фантазии. Рука послушно выводила формулы в блокноте, но мои мысли были не здесь, а далеко за пределами этой душной аудитории. С каждым шагом по извилистой лесной тропинке я все больше отрывался от реальности, вдыхая терпкий запах хвои и прохладный лесной воздух. А затем резкий обрыв, и я уже в бескрайних просторах космоса, где время и пространство теряют всякий смысл, и я, наконец, ощущаю ту невесомую, ни с чем не сравнимую радость, ту гармонию, которую так долго искал. Я всегда чувствовал себя чужим здесь, на Земле, словно говорю на другом языке, который никто не понимает…

– Громов Александр, повторите последнюю формулу которую я назвал. – Голос преподавателя, как удар грома, разнесся по всей аудитории.

Кровь прилила к лицу, я встал и пробормотал.

– Простите, я… Я не слушал.

– А, не слушали! Перестаньте витать в облаках, Громов, и займитесь учебой! Зачем вы здесь, скажите на милость?

– Да, простите. – Промямлил я, чувствуя себя последним идиотом. Неловко опустившись на стул, я чуть не упал, смущённо оглянувшись. София с презрительной усмешкой смотрела на меня. Мои щеки вспыхнули еще сильнее, и я улиткой вжался в стул, желая провалиться сквозь землю.

Лекции закончились, настало время адской кухни. Я спешил на подработку туда, где жар от плиты был невыносим, а запах жареной картошки, казалось, забивал все поры. Каждый день был очередным витком в колесе сансары. Денег катастрофически не хватало, они утекали сквозь пальцы пьяницы, называвшей себя моей матерью. Жизнь была проста и беспросветна: изнурительная работа, неловкие взгляды однокурсников, сторонившихся меня как чумного, и бесконечное одиночество. Смена оказалась тяжелее чем я думал. После учебы еще и пахать на этой дрянной работе. Вот это мне в жизни подфартило.

Ключ в замке, скрип двери и вот я дома. Тишина. Я облегченно вздохнул. За долгие годы я научился радоваться этому редчайшему мгновению покоя. Дома был беспорядок. Я прибрался, помыл посуду, думал поесть, но открыв холодильник, я увидел лишь кусочек сливочного масла. Что ж, это не ново. Расстелив свое потрепанное временем кресло-кровать, я улегся, и оно приветливо заскрипело под тяжестью моего тела.

Проснулся я от резкого звука – мать ввалилась в комнату, громко хлопнув дверью. Я потирал глаза от сна. Не дойдя до кровати в уличной одежде, она просто села на ковре.

– А ну-ка, Сашка, включай музыку! Сегодня праздник! – еле выговаривая слова, сказала она.

– Елена Владимировна, вам бы выспаться, да протрезветь. – проговорил я, вставая с постели. Ноги коснулись холодного пола, и тот разбудил меня окончательно. Отдыху конец. Часы показывали 5 утра.

– Ты что, забыл, кто тебя вырастил? Как ты можешь так со мной разговаривать? Если тебе здесь не нравится – дверь там! – Проговорила она и махнула рукой, показывая в сторону кухни.

Я не слушал ее очередного бреда. Автоматические движения: штаны, кофта, термос с обжигающим кофе. В голове мысль: как же она изменилась! Помню ее другой… Особенно до того как ушел отец. Тогда она была любящая и заботливая. А теперь посмотри на нее – развалилась на ковре, ругается с выдуманными врагами. Хлопок двери отрезал меня от нее.

Раннее утро. Я, выйдя из подъезда, увидел легкую пелену дыма. Нос защипало от терпкого запаха жженой травы. Улица была пуста. Слишком рано. Все магазины закрыты, а желудок уже подает признаки голода. Делать нечего, придется ждать. Я сел на скамейку. Ноги сразу же почувствовали холод. Достал термос, открутил крышку, вдохнул и сделал глоток. Горячий кофе обжег губы. Поморщился. Аромат кофе смешивался с запахом мокрой земли и раннего утра, создавая странную, но притягательную атмосферу. Я пил маленькими глотками, пытаясь хоть как-то согреться, но пронизывающий утренний ветер пробирал до дрожи. Время тянулось мучительно медленно. Скамейка казалась все более холодной, и я начинал жалеть, что не надел куртку. Майское солнце лишь робко выглядывало из-за туч, лишь обещая тепло, но не более.