Евгений Шешин - Затонувший гобой: Антология английской, французской и бельгийской поэзии XVIII, XIX и XX веков

Переводчик Евгений Юрьевич Шешин

© Евгений Юрьевич Шешин, перевод, 2021

ISBN 978-5-0053-3160-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Одна из наиболее полных антологий западно-европейской поэзии на русском языке открывается весьма интересными размышлизмами советского поэта-песенника Роберта Ивановича Рождественского (1932—1994). Он писал это в середине 70-х :

«Давайте попробуем представить себе поэтическую карту Европы. То есть давайте вспомним всех более или менее значительных поэтов, живших (или живущих) на Европейском континенте. Только объединим их по языкам и странам. В общем-то, такую карту представить себе можно. Правда, я не знаю, как на ней обозначать поэтов. Может быть, кружочками – как города? Маленький кружочек – небольшой поэт, кружочек побольше – и, соответственно, поэт позначительней. Совсем крупный кружок (нечто вроде столичного города) – огромный поэт. Но, во-первых, Европа тогда окажется сплошь забитой кружочками – маленькими, средними, большими и огромными. Сплошные города будут на поэтической карте этого континента. Для селений и хуторов не хватит места. И для полей не хватит, и для лесов. Одни города. А во-вторых, выйдет, что в большинстве европейских стран появится сразу несколько столиц. Заранее скажу, что споры, какая из этих столиц значительнее, какая из них представительнее и ярче, будут бессмысленными… Можно пойти по другому пути и условно обозначить самых великих поэтов так, как на географических картах обозначают вершины гор. Но тогда в Европе не останется равнин, и современный Непал со всеми своими Джомолунгмами будет выглядеть – по сравнению с такой Европой – просто холмистой местностью. Этим я ничуть не хочу как-то принизить поэзию других континентов. Нет, там вполне достаточно своих гигантов, своих вершин. Я только хочу сказать, что Европе повезло с поэзией.»1

Спору нет: с поэзией Европе действительно «повезло». Вот только неуклюжие мегаломанские фантазии преуспевшего «шестидесятника» неприятно корреспондируют, спустя почти полвека, с тем усиливающимся в наши дни стремлением расти ввысь и вширь на пустом месте, которое с неизбежностью ставит мир на грань гуманитарной катастрофы. Эти фантазии можно даже обозначить, прибегая к современному лексикону, как идеологически токсичные, несущие в себе и через десятилетия мощный заряд антигармонии и безнадежно далекие от понимания тонких метафизических материй поэтического творчества и существа «дела» поэта вообще! Каковы же эти «тонкие материи»? И в чем заключается предназначение поэта? Ведь совершенно очевидно, что поэт, в его нынешнем многообразии личин, произошел, – как результат своеобразной эволюции (которая кому-то может показаться и деградацией), – от Жреца. Такого Жреца рисует например Дж. Фрэзер в своей «Золотой ветви». Углубляться в эту прославленную книгу здесь совершенно ни к чему, однако использовать, в метафорическом смысле, образ REX NEMORENSIS в качестве прототипа того в общем-то несчастного существа, которым становится поэт индустриальной и особенно пост-индустриальной эпох, нам представляется вполне правильным и уж во всяком случае такое представление ничем не хуже уподобления поэтов фантастическим горам, будто бы низводящим до статуса «холмов» величайшие вершины Непала!

Оставим в стороне многочисленные ответвления и ещё более многочисленные толкования этой легенды о Жреце Дианы Лесной. Перед нами только сам Жрец – как прототип, Озеро – как издревле бесспорно священное место у множества народов (место, где, по выражению Тютчева, «былое чудно веет обаянием своим») и как древнейший символ очищения и той отражающей Явь границы, которая отделяет каждого из нас от «зазеркалья» богов и духов. Известно, что египтяне создавали искусственные озера вблизи своих храмов для совершения обрядовых омовений, а в иероглифике изображение озера означает тайну. Инки также считали озера священными, ведь, согласно их древнейшим верованьям, первые люди появились на Земле из озера Титикака. В этом же озере инкское божество Виракоча создало и небесные светила. Удивительно тонко эту атмосферу таинственности, окружающую озера, выразил Н. Заболоцкий: