Ирина Ваганова - Замужняя невеста для короля

Стоя у пыльного, побитого молью занавеса, я вслушивалась в шум толпы, заполнившей цирк. От волнения у меня подрагивали колени. Руки покрылись гусиной кожей — в откровенном наряде, состоящем из блестящих полосок ткани, было холодно. Видел бы меня сейчас отец! Или муж. К моей радости эти опасные мужчины считали баронессу Кофр погибшей.

Строго говоря, я и сама распрощалась бы с девочкой по имени Романта, не будь теперешнее моё положение ещё более опасным и унизительным, чем прежде. Каждый вечер перед выходом на арену напоминала себе, что это временно, я доберусь до столицы, гастролируя с цирком, а там сбегу, чего бы мне это ни стоило.

Волновалась я напрасно. Это был не мой номер и не мой успех. Великий мастер иллюзий Гульнаро привлекал толпы своим искусством, именно он обеспечивал выручку, а я была лишь безымянной ассистенткой. Хотя, жизнь моя зависела вовсе не от мускулистого великана с приклеенными усами, я спасала себя сама.

Прогремел голос шпрехшталмейстера, оповестившего зрителей о выходе на арену несравненного Гульнаро. Тот прошёлся вдоль бортика, поигрывая мышцами рук и плеч. Девятым валом прокатились по рядам восхищённые возгласы и аплодисменты. Рабочие раздвинули тяжёлый занавес и покатили на манеж ящик с прорезями в боковых стенках — мой ежевечерний гроб.

Я жду. Сейчас Гульнаро демонстрирует зрителям длинные острые мечи. Слышен звон метала и удары разлетавшихся в стороны разрубленных на куски поленьев. Теперь поскрипывает поворотный механизм. Гроб вертят, показывая, что в нём нет двойного дна, и несчастной ассистентке негде спрятаться от несущих смерть лезвий, даже если она свернётся клубочком внутри ящика.

Завыли трубы, тупым гулом отозвались барабаны. Мой выход!

Натягиваю на лицо улыбку, неестественно выпучиваю глаза, стараясь не хлопать густо накрашенными ресницами, выныриваю на манеж. Нужно идти красиво. Покачивать бёдрами, в ласковом приветствии разводить руки. Помнится, Лоратта — артистка, исполнявшая эту роль раньше — мучила меня два вечера, гоняя по арене с хлыстиком в руках. Не била, но так страшно щёлкала, что я взвизгивала и подпрыгивала, доводя до икоты смеющихся надо мной артистов.

«Это мой шанс попасть во дворец и вымолить у короля развод», — так утешала я себя, устав от непосильных трудностей цирковой жизни.

Делаю круг по манежу, чувствуя, как лицо превращается в безжизненную маску от холода и напряжения. Людей не вижу, пятнистая шевелящаяся субстанция заполняет темноту за бортиком. Приближаюсь к ящику, запрыгиваю туда и посылаю в пространство воздушный поцелуй. Гульнаро захлопывает дверцу, скрежещет замочком. Снова слышен звон клинков.

За год до описанных в прологе событий

Ожидая позволения войти у двери отцовского кабинета, я переминалась с ноги на ногу и боролась с желанием убежать. В жаркую погоду, как сегодня, можно прятаться в лесу хоть до ночи. Вернулась бы в свою комнату, когда все окна перестали светиться. Год, даже полгода назад, я так и поступила бы. Батюшка горяч, но не держит зла слишком долго. Выбор, что лучше: получить оплеуху и ходить с красной скулой до вечера, или просидеть под замком дня три, я решала в пользу последнего. К одиночеству привыкла и плакала больше для того, чтобы наказание сочли достаточным.

Теперь, когда мне исполнилось шестнадцать, такие фортели не пройдут. Младшую дочь — бесполезную обузу — и так слишком долго терпели дама. При первой же возможности избавятся. Размышления о дальнейшей судьбе всегда были печальны. Не стоило надеяться, что посторонние люди отнесутся ко мне теплее, чем родня. Уж если мать и отец в разной степени недолюбливали, а брат и его жена откровенно ненавидели, что можно было ждать от незнакомых? И если теперешнее моё положение при всей его неприятности было временным, выйдя замуж, я попаду в вечную кабалу. До самой смерти. Это и пугало.