Елена Анатольевна Крылова, Эдуард Борисов - Закрытый клуб

Игорь возвращался домой с университета. Сегодня был удачный день: он не встретил институтских гопников с параллельных групп, а значит обошелся без очередной порции унижений. А вечером… вечером должно произойти главное событие его жизни.

– Здравствуйте, баба Таня. Давайте я помогу донести вам сумку, – сказал Игорь, обращаясь к бабульке лет 80, которая с трудом держала сумку в левой руке. Правая была занята тростью.

– Привет, Игорешик. Вот спасибо тебе, – ответила баба Таня, передавая сумку Игорю. – Какой ты уже большой стал. Настоящий жених. Когда же уже женишься?

– Как только, так сразу, – сказал Игорь, явно о чем-то задумавшись. Потом улыбнулся и сказал: – может быть совсем скоро.

– Это хорошо, внучек. Это правильно. Да только сложно это сделать с твоей матерью, наверное. Слышала, вчера у нее был очередной срыв. Так кричала. Так кричала, – сказала баба Таня.

– Да. Весной у нее обострение, сами знаете ж. Чуть-чуть подождать и она опять будет в норме, – сказал Игорь, нахмурившись. Было видно, этот разговор уже перестает приносить ему удовольствие.

– Отдал бы ты ее в лечебницу, Игорешик. И ей там было бы лучше, и тебе бы проще жить стало, – не унималась баба Таня.

Игорь понимал, что бабе Тане плевать и на него, и на его мать. Единственное, что ею двигало – убрать подальше со своих глаз больного человека, чтобы не мешала ей спать по ночам.

– Нет, баб Тань, не отдаем ее. Знаю я эти лечебницы. Там издеваться будут над ней. Бить. Не могу. Это ж моя мать!

– Как знаешь, внучек, как знаешь – явно расстроившись сказала баба Таня.

Остальной путь они прошли в тишине. Перед ее подъездом, Игорь вручил соседке пакет и, облегченно вздохнув, направился домой.

Дома был бардак. Мама несла в квартиру все, что могла утащить с улицы. Какие-то коробки, грязные книги, которые кто-то выкинул, а она никогда их не откроет, инструменты, детали от каких-то устройств, журналы, газеты. Даже скворечник зачем-то принесла. Игорь, конечно, пытался поговорить с мамой, чтобы она перестала это делать, но это было бесполезно. Единственное, чего он смог от нее добиться – оставлять вещи в ее комнате или прихожей и не складывать их у него в комнате.

– Привет, мам. Как ты?

– Привет сынок. Хорошо все. Смотри, что я сегодня нашла! – сказала мама, указывая на старую шину от какого-то автомобиля.

– Круто, – сказал Игорь, – полезная штука в хозяйстве. Ты молодец!

– Точно, – ответила мама и заулыбалась. Ей нравилось, когда ее хвалили.

Этот мусор давно перестал напрягать Игоря. Бог с ним. Главное, что мама рядом и она довольна. Большего ему и не хотелось.

Он прошмыгнул в ванную, помыть руки после улицы, и мимоходом глянул в зеркало. Игорь выглядел моложе своих двадцати двух лет. Он был небольшого роста и совсем худой. 50 килограмм. Не удивительно, что его шпыняли даже первокурсники. Уже который год он собирался пойти в спортзал и даже несколько раз купил себе абонемент. А один раз даже пришел туда. Но увидел, что у других участников руки толще, чем он сам и желание сразу улетучилось. Будут еще смеяться над ним. Больше всего на свете он не любил, когда над ним смеются. Это безумно расстраивало его.

Рос Игорь в трудной семье. Родители пили сколько он себя помнил. Всегда. И отец, и мать. Отец, когда напивался, начинал устраивать скандалы. Придирался сначала к матери, а потом, когда Игорь за нее заступался, начинал придираться и к нему. И чем он старше становился, тем ему сильнее доставалось от отца. Иногда бил, иногда словом обижал так, что лучше бы бил. Игорь ненавидел себя за то, что боится дать отцу сдачи. За то, что ничего не может сделать.

Когда отец умер от некачественного алкоголя, Игорю было невероятно стыдно, что он не испытывает ничего, кроме радости. За это он ненавидел себя еще больше. Мать тогда пила вместе с отцом, но выжила, хоть и провела какое-то время в больнице. С тех пор у нее и начались проблемы с головой. Она была, как говорится, тихим алкоголиком. Особых проблем не доставляла. Пила у себя в комнате и ложилась спать. Проблемы были, только когда она забывала пить таблетки. Тогда она становилась агрессивной и слишком подвижной. Выходила на улицу и бродила там в поисках новых вещей для квартиры, ругалась с соседями, кричала на прохожих. А с бомжами у нее была настоящая война. Те не планировали отдавать ей свой хлам, который она присмотрела для дома.