Анна Вячеславовна Устинова, Антон Давидович Иванов - Загадка сорвавшейся встречи

Запихнув в рот оставшуюся часть бутерброда, Павел начал натягивать высокие ботинки. Ребята наверняка уже собрались у Маргариты и ждут его.

Шнурки, однако, он завязать не успел. Этому помешал телефонный звонок. Тщетно пытаясь прожевать бутерброд, Павел схватил трубку.

– М-м-м, – только и мог произнести он.

– Павел, ты? – раздался в ответ мужской голос.

– М-м, угу, – отчаянно работая челюстями, отозвался мальчик.

– Слушай внимательно, – скороговоркою продолжал мужчина. – У меня всего несколько секунд. Значит, завтра, в семнадцать ноль-ноль, в Пушкинском, у льва Донателло. Усек?

Как всегда, когда что-нибудь надо сделать быстро, именно это и не выходит. У Павла пересохло во рту. Бутерброд превратился в плотный вязкий ком, который никак не хотел проглатываться. Мальчик решил переспросить, что имеет в виду собеседник, но смог только промычать.

– Проспись, – сурово произнесли на том конце провода. – И чтобы завтра был свеженьким как огурчик. Пароль прежний. Ну, бывай.

И в трубке послышались частые гудки. Павел наконец проглотил зловредный бутерброд. Впрочем, уже было поздно. Главный вопрос остался невыясненным. «Кто это мне звонил? – мальчик уставился на исторгающую короткие гудки трубку радиотелефона. – И почему я должен завтра с ним встречаться?»

Голос звонившего был ему совершенно не знаком. К тому же, как показалось Павлу, звонил мужчина явно солидного возраста. А взрослые мужчины Павлу звонили не так уж часто. Разве только отец и несколько родственников, голоса которых он, естественно, сразу узнавал.

«Почему мне нужно с кем-то завтра встречаться? – недоумевал Павел. – И при чем тут какой-то пароль? А может, это вообще звонили не мне? – вдруг осенило его. – Ну да. Конечно, не мне. Просто неправильно соединилось. А я случайно оказался Павлом. И тип этот ничего не понял, потому что я говорить не мог из-за бутерброда».

Павел наконец расстался с трубкой и шагнул к вешалке, чтобы взять куртку, однако, наступив на так и не завязанный шнурок, грохнулся посреди передней.

– Черт! – потер он ушибленный локоть. – Сегодня все как-то не так.

Усевшись на полу, он завязал шнурки. Затем, глянув на часы, с воплем вскочил на ноги. Куртку он натягивал уже в лифте.

Но этот день для Павла явно не заладился. Проехав два этажа, кабина лифта как-то по-собачьи заскулила, затем старчески крякнула и остановилась.

– Во жизнь-кочерга! – в сердцах воскликнул мальчик и стал нажимать на все кнопки подряд в надежде, что кабина тронется с места. Однако лифт и не думал двигаться. Мало того, он нанес еще один удар: в кабине погас свет.

– Ну началось, – пробормотал Павел и попытался нашарить в темноте заветную кнопку с колокольчиком.

Однако все кнопки на ощупь были одинаковые. Мальчик принялся методично давить на все, которые попадались под руку. Диспетчер не отзывался. Ситуация складывалась неприятная. «Хорошо, если кто-нибудь мимо пройдет», – Павла уже охватывала паника.

Дело в том, что квартир в их подъезде было не так уж много. А в середине дня вообще редко кто выходил или входил в подъезд. Вот Павлу и рисовалась совершенно не радостная, но вполне вероятная перспектива просидеть в этой темной камере часов до шести.

Он продолжал давить на все кнопки по очереди. Тщетно. «Во гад диспетчер, – с осуждением пробормотал узник. – Смылся куда-то, а я тут кукую. Хорошо еще, у меня нет клаустрофобии». Едва он об этом подумал, как немедленно ощутил первые, но явные признаки болезни замкнутого пространства.

Дышать стало отчего-то тяжело. Тьма, словно еще сильнее сгустившись, наступала со всех сторон. Павел покрылся испариной. Колени его задрожали.

– Надо переключаться, – строгим голосом отдал себе приказ мальчик. – Так, – продолжал он вещать в пустое пространство. – Что еще в подобных случаях делают? Ага. Вспомнил. Нужно подпрыгнуть.

Сказано – сделано. Грузный Павел несколько раз высоко подпрыгнул. Кабина закачалась.