Кристина Стрельникова - Я знаю пять имён девочек… Полина и Варя

– Не будите её, она спит, – говорили родители Полины подружкам.

– Что? Опять спит? – смеялись подружки. – Она так всю жизнь проспит!

– А куда ей торопиться?

В самом деле, некуда. Особенно в каникулы.

Подруги Полины – Марианна и Варя – уходили, чтобы прийти снова, в другое время. Или будили Полину, весёлым ураганом ворвавшись в комнату. Или сидели на крылечке возле дома и ждали, когда кончится тихий час.

Пока девочки стремительно росли, спешили заводить знакомства, дружить, осваивать новые территории, заглядывать в потаённые уголки жизни, Поля смотрела вокруг рассеянным затуманенным взглядом. Это всё не для неё. Всё слишком быстро. Поля закрывала глаза и спала.

На подоконнике – свежие розы. На камине – бронзовый подсвечник. На тумбочке возле кровати – томики стихов сэра Томаса Уайетта, сэра Уолтера Рэли или Альфреда Лорда Теннисона. Тут же сборники стихов Лермонтова и Мандельштама. Рассказы Эдгара Аллана По и Ивана Бунина, романы сестёр Бронте. Из этой стопки книг с золочёным тиснением выделялась книга в простеньком мягком переплете. Это история о девушке, живущей в лесу, – Анастасии.

Учебники запрятаны подальше, в ящики письменного стола. Своими обложками они наводили на Полину тоску и портили романтическую атмосферу.

Выспавшись, Полина ещё какое-то время лежала в кровати и наблюдала за лучом, скользящим по шторе. Там, за шторой, шумела торопливая жизнь. Здесь, в комнате, – другое измерение. Но солнечный луч выманивал в новый день.

Полина надевала кружевное фисташковое платье, опускала ноги с высокой кровати с бархатным балдахином, почти королевским. Стопы мягко щекотал белый коврик из лохматой медвежьей шкуры. (На самом деле шкура была овечья, но это не важно).

Полина медленно, со вкусом, завтракала или полдничала. Чайная ложечка должна быть серебряной. Чашка должна быть старинной, императорского фарфора. Яйцо-пашот (сваренное всмятку) должно быть гладким и ровно стоять в специальном стаканчике для яиц – пашотнице. Чай должен быть травяным, ароматным.

После чая Полина выходила в сад, любовалась цветами и срывала яблоки. Навещала домик для цыплят, брала на руки малышей и нежно прижимала их к себе. Заходила в стеклянную теплицу и разговаривала с розами. Ещё хотелось бы, чтобы какая-нибудь яркая лесная птица села на руку – иволга или зяблик.

Сегодня Полина почувствовала необычайно радостное волнение. Нежный цыплячий пух щекотал пальцы. Полина осторожно покачала двух пушистых малышей в ладони. Они пищали и дрожали, и внутри неё будто тоже кто-то пищал и тревожился: всё будет не так, как всегда. Полина оттолкнула ногой секатор и мешок с удобрениями, как будто это не она вчера допоздна возилась с розами, обдирая руки. Пускай как будто всё это сделал садовник, а она пришла полюбоваться.

Полина срезала крупную розу на толстой ножке – алую, бархатистую. Роза по имени Омаж а Барбара так элегантна и высокомерна! Пускай стоит в старинной хрустальной вазе и украшает комнату. Полина взяла у розы юный и хрупкий, ещё не набравший цвета бутон и воткнула в свои длинные кофейно-каштановые волосы. Пусть украшает причёску.

Полина соединила розу и хрусталь, поставила на каминную полку. Красиво. Взяла томик стихов Эдгара По и снова вышла в сад. Закладка лежала там, где «Это было давно, это было давно, в королевстве приморской земли». Усевшись в белое плетёное кресло под яблоней, она замечталась.