Наталия Слюсарева - «Я собираю мгновения». Актёр Геннадий Бортников

* * *

Предисловие

Есть долг перед семьей, перед Родиной, и как оказалось, есть долг и перед Любовью. Это странное чувство, которое нельзя взвесить, измерить, но именно оно, повторяя слова Данте Алигьери, «движет солнце и светила». И именно это чувство, я уверена, посетило всех, кто в свое время соприкоснулся с этим удивительным театральным и человеческим явлением – Геннадий Бортников. Не знаю, с какой звезды он был к нам послан…

Он до сих пор будто состоит из огромных НЕ – неразгаданный, нереальный, непознаваемый, незабываемый, неизбывный… Легендарный актер Академического театра им. Моссовета во многом остается за гранью слов. Марина Цветаева в письмах к Борису Пастернаку признавалась в том, что то, что он читает от нее, – настолько не то, что она «еще и бумаги не касалась». Но настают такие времена, когда книга, как и роль, требует воплощения.

Актер театра им. Моссовета Евгений Данчевский совершенно справедливо отметил: «Люди его боготворили». В то время, целиком атеистическое, боготворили. За что можно боготворить человека? Он, который сам был воплощением Мечты, этой Мечтой с нами делился. Как его забрасывали цветами, так он забрасывал нас блоковской утонченной красотой, есенинской слезой и, конечно, пушкинским солнцем. О себе лично скажу: мне он разрешил жить и дышать полной грудью. Все, кто видели Геннадия Леонидовича на сцене, никогда его не забудут; для всех остальных он останется в коротких кино-отрывках, фотодокументах, в воспоминаниях зрителей – бледная голография надчеловеческого театрального таланта.

Своеобразие этой книги в том, что она полифонична. Ее открывает лирическая повесть автора, вторая часть представлена главами из книги Г. Л. Бортникова «Настоящее время прошедшего», напечатанной в свое время на страницах альманаха «Муза» и дополненной его высказываниями, взятыми из интервью на телевидении и в театральной печати. Несколько страниц отведено его поэзии и переводам с французского, завершает рукопись разбор театральными критиками наиболее важных спектаклей с его участием, а также высказывания коллег по театру и голоса некоторых верных зрителей.

У кого-то хранятся страницы его воспоминаний, есть архив, закрытый на 70 лет, передаются устные предания, в сердцах поклонников сохраняется память, а это значит, что Планета Бортников будет продолжать открываться, исследоваться, нести свой свет к людям.

Наталия Слюсарева

Наталия Слюсарева

Повесть об одном актере

Любить самоотверженно и беззаветно, с силой, равной квадрату дистанции – дело наших сердец, пока мы дети…
Б. Пастернак

Портрет героя

После затянувшейся болезни, подхваченной в известную пандемию, не имея ни на что особых сил и желания, стала я перечитывать полюбившиеся книги и попалась мне на глаза повесть Марины Цветаевой о Сонечке. И вспомнила я об одной любви – любви неприкасаемой, заложенной кирпичами жизни суровой кладкой, замурованной в самом тайном уголке сердца на долгие годы. Любви к одному актеру, уже и ушедшему. Сама Сонечка – черноглазая девочка-дюймовочка с косами, актрисочка молодой Вахтанговской студии, читающая в голодной, холодной Москве 1919 года монолог Настеньки из «Белых ночей» Достоевского. И вся эта серебряная вещь Цветаевой, как и ее серебряные кольца – про любовь-кольцо, на сердце носимую, любовь такую горячечную, в лихорадке, с взметнувшимися косами, пылающими щеками, со слезами, с многочисленными восклицаниями героини, способной, как она сама о себе говорит, только к любви, только, чтобы самой любить. И повествование это открывалось признанием в адрес необыкновенных глаз героини. В первых строках – описанием из одного французского романа:

«Какие у нее были глаза, любезный господин! Ради вашего спокойствия желаю вам никогда не повстречать подобных! Они были ни синими, ни черными, но цвета особенного, единственного нарочно для них созданного. Они были темными, пламенными и бархатистыми, такой цвет встречается лишь в сибирских гранатах и в некоторых садовых цветах…»

Следующая страница