Сергей Зверев - Взорванный океан

– Сергей Иванович, ты к народной мудрости как относишься? – Очень прилично одетый и ухоженный господин, наверняка давно забывший, что на свете существуют такие понятия, как ширпотреб и общественный транспорт, равнодушно скользнул взглядом по раскинувшейся далеко внизу панораме суетливо копошащегося мегаполиса и, даже не пытаясь скрыть своего недовольства, кольнул собеседника нехорошим взглядом.

Визави ухоженного – крепкий и подтянутый мужик лет пятидесяти – своей уверенной осанкой, скупостью в движениях и некоторой особой небрежностью в одежде сразу вызывал ассоциации с недавно сбросившим привычный мундир полковником, и, казалось, высокий лоб с благородными залысинами украшала невидимая, но довольно легко угадываемая надпись «отставник».

– Это вы к чему? – Он чуть настороженно взглянул на холеного и, пошелестев красной пачкой всемирно известной отравы для бравых ковбоев, закурил и деликатно выпустил облачко нежно-голубого дыма в сторону.

– А к тому… «Сколько веревочке ни виться…», «Новая метла…» и «протчая, протчая…», как писал в своих «прелестных письмах» вор и бунтовщик Емелька Пугачев. Тот самый, что считал, что лучше один раз напиться живой крови, чем триста лет питаться падалью… Ты вообще в курсе, что в стране делается? Что разухабистые девяностые, когда папа разрешал всем проходимцам хватать жирные куски и ртом и… всеми руками, давно закончились? Что в Кремле уже вторая новая метла на престол взгромоздилась? Сегодня этот парень пока еще присматривается, команду подбирает, с олигархами заигрывает, в либерализмы-плюрализмы и демократию играет… А завтра? Как там у классика… «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!» И захочет эта метелочка живой кровушки испить да денежки, путем не совсем праведным заработанные, у зажиревших ворюг отобрать со всей пролетарской строгостью да в царские сундуки и ссыпать. И вот тогда-то и обернется пушистая метелка в топор вострый, а веревочка для многих закончится тугой и жесткой петлей…

– А может, другая присказка подойдет? Не так страшен черт, как его малюют… Нет?

– Да нет, Сергей Иванович… Ты телевизор хотя бы иногда посматриваешь? Тогда должен был заметить, как президент грозно бровки хмурит и все о борьбе с коррупцией правильные слова говорит. Ему для имиджа просто позарез необходимо десяток-другой ворюг разного ранга за решетку отправить! В кулуарах, между прочим, легким ветерком шепоток гуляет, что помощнички для царя-батюшки уже и списочки некоторых особо зарвавшихся и уверовавших в свою неприкасаемость составили. Так что вот-вот наш юрист венценосный зажиревшим воеводам бошки начнет рубить на радость народцу рассейскому… – Холеный слегка поежился и нервно дернул укутанной теплым шарфом шеей, словно уже чувствовал прикосновение острого и леденяще-холодного лезвия воображаемого топора. – Слушай, Иванович, а ведь не май месяц, что-то я подзамерз маленько. Идем-ка мы с тобой в машину – там все-таки потеплее…

Внутри «Мерседеса» действительно было очень чисто, тепло и уютно. Отставной полковник удобно устроился на мягко-упругом кожаном сиденье и мельком подумал, что российские боссы всех мастей так дорожат своими «меринами» и «бээмвухами», наверное, не только потому, что эти автомобили, слегка отличающиеся от жестяных коробок, гордо именующих себя «Жигулями», удобнее и надежнее других. Дорожат они своими недешевыми тачками, купленными на народные деньги, еще и как несомненными свидетельствами определенного положения и успеха, и как клочками независимой территории, отгороженной от все того же народа мигалками, затемненными стеклами и массой привилегий. Так любой корабль, вошедший в иностранный порт, является кусочком суверенной территории государства, флаг которого развевается на его мачтах…

Хозяин комфортного и престижного средства передвижения небрежным кивком отпустил водителя «погулять», по-хозяйски достал из мини-бара округлую бутылку коньяка и ловко разлил в пузатенькие бокальчики граммов по пятьдесят.