Терри Рид - Взаперти

– Как вы себя чувствуете?

Я жду этого вопроса. Подсознание требует, чтобы меня спросили о моем же самочувствие, но все, что могу ответить, так просто кивнуть. Мол, всё в порядке. Они хотят знать, что я в порядке. И я буду отвечать то, что они желают слышать. Ведь так правильно? Так нужно…

Со мной всё ни черта не в порядке, но сил говорить нет.

Меня трясет. Дышать тяжело, кости словно перемололи, а мышцы провернули в огромной механической мясорубке. То и дело потряхивает, иногда начинает колотить так, что зуб на зуб не попадает, но я продолжаю играть роль девочки, с которой всё в порядке.

– Рита, вы действительно себя хорошо чувствуете? Если нет, то мы можем поговорить позже.

В его голосе я слышу озабоченность. Он действительно волнуется о моем состоянии, и я немного успокаиваюсь, зная, что хоть кому-то не всё равно.

– Скажите, если вам плохо, и мы прервемся.

Обвожу взглядом палату, в которой меня держат, и вновь киваю. Здесь я себя значительно лучше чувствую, чем там, где провела последнюю ночь.

– Не нужно. Я в порядке, – лгу, сжимая кулак под простыней, которая прячет изможденное тело, покрытое царапинами и синяками.

Можно сказать, что я отделалась испугом. Но так можно лишь сказать. На самом деле я в полном беспорядке, но детективу Муну лучше об этом не знать. Чем быстрее меня допросят, тем выше вероятность, что я смогу убраться подальше от этого проклятого города.

Забуду ли я то, что произошло со мной? Нет, не забуду. Но я хочу вернуться домой к родителям. Спрятаться в их небольшом и очень уютном домике, пить бодрящий травяной чай, который заваривает каждое утро мама, и слушать, как ворчит отец, когда его любимая футбольная команда проигрывает. Хочу носить шерстяное платье, потому что в нем действительно тепло, и даже согласна натягивать на ноги те дурацкие туфли, в которых ни разу не натирала мозоли.

Я просто, черт побери, хочу убраться прочь!

– Тогда я задам вам несколько вопросов под запись?

Киваю, рассматривая детектива Муна. Кажется, его зовут Эрик. В голове все еще шум после обезболивающего, которым меня накачали, но, увы, действие препаратов стремительно подходит к концу, а просить еще я не рискую. Боюсь, что потеряю чувствительность или вовсе отключусь, а проснувшись, вернусь туда. Я не хочу вновь оказаться там.

– Мы можем начать с самого начала?

Я ловлю на себе внимательный взгляд детектива и киваю. Он терпелив. Тот, кто первым меня допрашивал еще в машине скорой помощи, напирал так, словно я кого-то убила. Может быть…

Голова взрывается болью, и я морщусь. Детектив Мун замечает это и вновь спрашивает о моем самочувствии. Будто ему действительно не наплевать.

– Просто голова разболелась, – тихо отвечаю, – но я могу говорить. Могу отвечать.

Он кивает и включает свой крошечный диктофон. Ставит его между нами и начинает говорить. Часть слов пролетает мимо ушей – они не касаются меня, только общая сводка: место, время, обстоятельства. После сухо звучит мое имя и перечень ранений.

От последнего я начинаю морщиться, но детектив уже не обращает внимания. Он продолжает говорить, устроившись на стуле напротив больничной койки, смотря в небольшой блокнот. И когда он замолкает, я остро ощущаю изучающий взгляд на себе.

– Начнем?

– Да, – сиплю в ответ и киваю. Нужно говорить.

Мой голос хрипит от волнения, и я стараюсь не смотреть на диктофон. Не знаю, насколько он необходим, но его наличие начинает меня беспокоить.

А если я скажу что-то не так, что можно будет после истолковать против меня?

Кожа начинает зудеть. Я разжимаю кулак и почесываю бедро, чувствуя под стертыми подушечками пальцев шершавую кожу и толстую корочку. Там огромная царапина. Я зацепилась за ветку, когда бежала. Она рассекла кожу, которая в тот же миг стала багровой от крови.

Крови было много.

Меня мутит вновь, но я сдерживаюсь, чтобы не выдать свой скромный завтрак.

– Когда вы приехали?