Яна Егорова - Вурд. Мир вампиров

Думаешь ли ты о чем-то, когда летишь головой вниз с девятого этажа? Проносится ли вся жизнь перед глазами? Теперь могу сказать точно – нет. В ушах ветер, а земля приближается к твоему носу с потрясающей скоростью. И самое страшное в этом то, что в тот самый момент, когда я совершила данный олимпийский прыжок, совсем не хотела умирать. Сегодня мне исполнилось восемнадцать лет и на утро я, наконец, планировала уйти из дома. Куда глаза глядят, найти новую работу, снять, пусть плохой, но свой собственный угол. И начать жизнь с нового листа. Где не будет места воспоминаниям о матери-алкоголичке и скорби по ней. Где не будет ее мужа, что два года назад убил ее, а теперь, вот, и меня.

Однако, прежде я начну рассказывать о своем переходе в Вурд, пожалуй, стоит заглянуть в мою, пусть и короткую, но все же жизнь в нашем мире.

Меня зовут просто, но гордо – Уля. А если по паспорту: Ульяна Ивановна Белова. Мне, как я уже сказала выше, только что исполнилось восемнадцать лет. Внешность простая – недавно я обстригла свои волосы, стала счастливой обладательницей стрижки «под мальчика». В плюс ко всему выбелила их. Хотелось кардинально изменить жизнь, но кто же знал, мог бы предположить, что этого можно было бы и не делать. Однако, новая прическа мне подходит. Я оставила темными густые брови, чтобы еще сильнее выделить зеленые глаза. Вот за них, за эту маленькую магию во мне, безумно благодарна маме, этот подарок всегда выделял ее дочь из толпы. К моему дню рожденья мой рост подтянулся к отметке в сто семьдесят сантиметров. Это хорошо, наверное. Фигура обычная, излишков нет, а вот грудь могла бы быть и больше второго размера. Возможно, тогда бы я все еще не ходила в девственницах. Конечно, говорю о потере невинности по любви, а не от рук отчима-извращенца.

Моя ситуация не была примечательна ничем особым. Скажем так, обо мне никогда бы не рассказали в новостях, не написали в газетах, да и принца вряд ли нашла бы себе я. Когда-нибудь. Семнадцать лет сплошной учебы и чтения. Серость каждого дня, унылый дом, где уже давно нет радости и только мечты перед сном о том, что в какой-то прекрасный день все изменится.

Сейчас с тоской вспоминаю наши с мамой кухонные посиделки. Пока я была маленькой, она хоть чему-то радовалась.

– Уля, рассказывай, как там у тебя в школе? Что задавали?

Несмотря на жуткую усталость на тяжелой и малооплачиваемой работе обычной уборщицы, она всегда находила время для меня. Черный чай в белых кружках в красный горошек. И дешевое, но сладкое и вкусное печенье. Почему вкусное? Может быть, это просто сахар, а может быть – это ее любовь. И то редкое внимание, которого мне потом так не хватало, когда мама начала пить. Она долго держалась, искала замену отцу, который бросил ее, как только узнал о беременности. Как оказалось – он стал любовью всей ее жизни.

Хорошо, что нам досталась от бабушки трехкомнатная квартира, пусть и на окраине Москвы, но все же в городе. Девятый этаж. Можно было бы надеяться на отличный вид, да только все окна упирались в соседние дома. Рядовое, панельное жилище, без особых признаков на «лице». Как и все мое скудное существование.

Мама сорвалась, когда мне было пятнадцать. Наверное, здесь есть и моя вина – подростковый максимализм, попытки показать себя умной и самостоятельной, привели к тотальному одиночеству мамы. Вместе с алкоголем в нашу жизнь вошел мой новый «папа» – Антон Резник. На первый взгляд, хороший мужчина, простой, но хороший. Имеет прибыльную профессию – трудится прорабом на стройке. Так, во всяком случае, успокаивала меня мама. Только вот, до сих пор никак не возьму в толк, как так получилось, что квартиру нашу она переписала на него. На этого простого и очень хо-ро-ше-го человека.

Об этом я узнала сразу после ее смерти. Он сам и сообщил, документы все показал.

– Теперь я о тебе буду заботиться, ласточка моя, – хищно оскалившись, заявил он. И, ведь, даже не скрывал, что на маму ему было плевать. И такая странная ее смерть. Врачи неотложки сказали, что случайно поскользнулась на мокром полу в ванной. Удивительным образом, в тот момент она была дома одна. Я бы, может быть, и готова поверить в несчастный случай, если бы не факт переписи квартиры, нашего единственного с мамой наследства. Да, она пила, а когда нас начал содержать Антон, еще больше, так как целыми днями скучала, погрузившись в тотальное одиночество.