Олег Литвишко - Второгодник
Меня зовут Игорь Михайлович Мелешко. Сегодня, 14 июля 2019 года, мне исполнился шестьдесят один год. По этому случаю был организован семейный праздничный ужин, который традиционно перетек в посиделки, и до постели я добрался слегка уставшим и чуть-чуть пьяным. Денек получился длинным.
Терпеть не могу отмечать свои дни рождения! Мама приучила меня относиться к этому «празднику» как к событию, высосанному из пальца и символизирующему собой симбиоз самодовольства именинника и лицемерия гостей. Находиться в центре внимания множества людей, слушать пустые формальные здравицы, тайком оценивать подарки и прикидывать, кто как в действительности к тебе относится…. Короче – бр-р! За долгие годы мне удалось стать профессионалом высокого уровня по увиливанию от этого мероприятия. Последние же, пенсионные, годы я спрятался на даче и единственными поздравлятелями остались мои родные: жена, дочки со своими половинками и внучки. Зная мои «задвиги», они стараются обходиться самым минимумом слов и действий: поцелуют, подарят, усадят за стол. В остальном этот день такой же, как сотни других. Меня это более чем устраивает, а они привыкли.
… Спать не хотелось. Я лежал с закрытыми глазами, и в голове разные картинки моей жизни проносились, не заморачиваясь какой-либо логикой и порядком. Вспомнилось безумное знакомство с женой, рождение девочек, увольнение из армии, жуткие годы перестройки. Учеба, работа, семья – картинки, как в ярком калейдоскопе, плавно менялись, навевая спокойствие и даже вселяя радость. В голове тихонько застучал метроном, задавая ритм этому вращающемуся действу.
Вскоре мысль сфокусировалась на глубоком, еще дошкольном, детстве. Вспомнился Октябрьск, первый класс… Я давно и преспокойно забыл и этот поселок, и эту школу… А тут почему-то вспомнилось, да так ярко… Там мы жили с мамой вдвоем, а она была молода, красива, весела и энергична. Ощущения такие острые, что даже почувствовал терпкий запах соснового леса, в котором пряталось наше, в общем-то, большое село. Вот вместе с ватагой мальчишек бегу в сторону березовой рощицы, которая торчит невдалеке ярким белым бельмом на коричнево-зеленой поверхности остального села… Все так ярко: и цвета, и запахи, и звуки!!! Метроном вдруг зазвучал громче и как-то, мне показалось, веселее.
Ценность рощицы состояла еще и в том, что там было легко и интересно лазать по деревьям. Другого такого места в селе не было. Визг, писк, возбужденные голоса, в том числе и мой!!! Я лезу по дереву, смотрю вверх и сквозь листву вижу бледно-голубое солнечное небо. Снизу долетает визгокрик Вовки (вот, вспомнил же, а, впрочем, может, придумал): «Игорь, не лезь дальше – упадешь!» И я, действительно, падаю. Медленно приближается земля. Рассматриваю траву, камешки, ручеек муравьев – все так отчетливо и значительно, что невозможно не залюбоваться! Метроном загрохотал так сильно, что по всему телу пробежал холодок страха. А потом – удар!… Я почувствовал, как мозг сильно стукнулся о затылок…, потом услышал, как с треском сломался нос… Внезапно все вокруг стало отвратительным и мерзким и так жалко стало себя, что захотелось лечь, поджать ноги и плакать от обиды… Ударила яркая белая вспышка, замолчал метроном. Всё накрыла темнота.
Очнулся я от того, что меня качало. Щека в каком-то ритме отрывалась и падала на что-то мягкое. По-прежнему было темно, но снаружи доносились какие-то неясные звуки. То ли из-за ритма качки, то ли от обиды на собственную беспомощность и невезучесть, но моя внутренняя сущность взбунтовалась и извергла наружу все свое содержимое.
– Ах, ты ж, поди! Что ж ты, малец, делаешь! Живой, значит! – донеслось откуда-то сверху. Похоже меня поворачивали, но кто, куда и зачем – было не понять.
А потом голова взорвалась болью. Нет, не так! – БОЛЬЮ!!! Она сильно пульсировала и внутри, и снаружи. Снаружи боль сжимала, изнутри – выдавливала; плющились мозги, вылезали из орбит глаза, стучали барабанной дробью ушные перепонки, зубы, казалось, вырывались изо рта… Я застонал.