Рейчел Каск - Второе место

SECOND PLACE

Перевод: Анастасия Басова

Я уже рассказывала тебе, Джефферс, как однажды в поезде, следующем из Парижа, встретила дьявола и как после этой встречи зло, которое обычно безмятежно дремлет, вышло на поверхность и распространилось на все аспекты жизни. Оно было словно зараза, Джефферс: оно проникло всюду и всё отравило. Я и не осознавала, как много аспектов жизни оно затронуло, до тех пор, пока каждый из них не начал демонстрировать свою восприимчивость к этой отраве. Знаю, ты всегда понимал это и писал об этом, даже когда другие не хотели об этом слышать или считали утомительным рассуждать о безнравственности и несправедливости. Но, несмотря на это, ты продолжал выстраивать укрытие для тех, кто столкнется с несправедливостью. А это всегда случается!

Страх – та же привычка, а привычки убивают в нас что-то важное. После всех этих лет, проведенных в страхе, Джефферс, во мне осталась какая-то пустота. Я постоянно ожидала, что на меня что-то набросится, – постоянно ожидала, что услышу этот дьявольский смех, который слышала в тот день, когда он преследовал меня по всему поезду. Был полдень, стояла жара, и в вагонах было довольно много народу, так что я решила затеряться в толпе, выбрав место подальше. Но каждый раз, когда я пересаживалась, через несколько минут он появлялся снова, развалившись напротив и смеясь. Что ему нужно было от меня, Джефферс? Он выглядел чудовищно, весь желтый и распухший, с воспаленными желчными глазами, и, когда он смеялся, он оголял грязные зубы, один из которых был полностью черным. В ушах у него были серьги, щеголеватая одежда вся пропиталась потом. Чем больше он потел, тем больше смеялся! И беспрестанно бормотал что-то на языке, который я не могла разобрать, но его речь была громкой, и многие слова звучали как ругательства. Это невозможно было не слышать, и всё же большинство людей в вагоне как будто ничего не слышали. С ним была девушка, Джефферс, поразительное маленькое создание, совсем еще ребенок под слоем макияжа, и она была почти раздета – сидела на его коленке, приоткрыв рот и глядя покорно, как глупое животное, пока он гладил ее, и никто не пытался его остановить. Неужели из всех людей в поезде единственной, кто мог бы попытаться, была я? Возможно, он шел за мной по всем вагонам, чтобы подтолкнуть меня к этому. Но это была не моя страна: я только ехала через нее, с тайным ужасом ожидая возвращения домой, и мне казалось, что останавливать его – не мое дело. Так легко думать, что ты ничего особо не значишь, в тот самый момент, когда нужно исполнить свой моральный долг. Если бы я вступилась, возможно, всего того, что случилось после, не произошло бы. Но в кои-то веки тогда я решила: пусть это сделает кто-то другой! Вот так мы теряем контроль над собственными судьбами.

Мой муж Тони иногда говорит, что я недооцениваю свою силу, и мне интересно, становится ли моя жизнь от этого опаснее, как жизнь людей, нечувствительных к боли. Я часто думала, что среди нас есть те, кто не умеет или не хочет усваивать жизненные уроки, и это можно воспринимать как наказание или как дар. Обычно именно из-за них нарушается спокойствие или происходят перемены, смотря как это назвать, – но смысл в том, что, даже если сами они не хотят или не собираются ничего инициировать, это всё равно происходит. Они постоянно что-то ворошат, против чего-то возражают и подрывают статус-кво: они просто не могут не вмешаться. Сами по себе они не плохие и не хорошие – вот что важно, – но они умеют отличать хорошее от плохого. Неужели плохое и хорошее продолжают процветать в нашем мире бок о бок, Джефферс, только потому, что некоторые люди не могут допустить, чтобы что-то одно одержало победу? В тот день в поезде я решила сделать вид, что я не такая, как они. Жизнь становится намного проще, если заслониться книгами и газетами, чтобы не видеть дьявола!

Следующая страница