Сергей Кулаков - Всемогущий

Молодой мужчина в сером, с полоской костюме неброского, но изысканного кроя, который так выгодно отличает стиль Armani от всяких других стилей, шел по улице, держась ее внутренней стороны и глядя строго перед собой. Казалось, он прижимается к домам, словно пытаясь затеряться на их фоне, хотя по внешнему виду никак нельзя было заподозрить его в такой несовременной черте характера, как стыдливость.

Порой, будто пересиливая себя, он бросал из-под бровей быстрый, но необычайно пристальный взгляд, отчего проходящие мимо особы женского пола чувствовали замирание в груди, и шаг их замедлялся сам собой – что, впрочем, никак не отражалось на поведении мужчины в сером костюме. Другие мысли снедали его, и они же, по всей видимости, заставляли его торопливо отводить взгляд от прохожих и впериваться в пространство бледного сентябрьского неба – туда, где сходились крыши домов и где его взору было не в пример спокойнее, чем на оживленных городских тротуарах.

Перейдя улицу на переходе, мужчина свернул направо и двинулся по улице Малая Бронная в направлении Патриарших прудов. На ходу он покосился на часы, следствием чего явилось некоторое прибавление шага. Но взгляд его все так же блуждал где-то в отдалении, и юные красавицы по-прежнему оставались вне сферы его внимания, равно как и все прочие встречающиеся на пути граждане.

По дороге ему попалась молодая мамаша, катившая перед собой коляску с упитанным, кудрявым чадом, самозабвенно сосущим через трубочку ананасовый сок из яркой тетрапаковской упаковки. Мужчина, бросив взгляд на препятствие, обогнул было его и двинулся дальше. Но тут шаги его вдруг замедлись, и через несколько метров он остановился. Потерев себе лоб и что-то неразборчиво пробормотав, он повернулся и, с усилием переставляя ноги, как будто за ними тянулась пара чугунных люков, догнал мамашу и тронул ее за руку.

– Простите…

– В чем дело? – резко обернулась та.

Взгляд ее зеленоватых, слегка навыкате глаз был тревожен и выражал готовность к отпору. И сама ее невысокая, круглая фигура, обтянутая белой кофточкой и нелепыми голубыми джинсами, подчеркивающими широту деревенских бедер, говорила о том, что всякий желающий зла ей и ее ребенку получит как минимум удар по барабанным перепонкам, а как максимум – разодранные щеки и отшибленные тестикулы. Внешний вид незнакомца, весьма респектабельный (как на картинке в глянцевом журнале), несколько ее успокоил, но то, как она инстинктивно закрыла собой коляску, яснее ясного давало понять, что бдительности она не потеряет ни при каких обстоятельствах.

– Я вообще-то… – замялся мужчина, отступая назад и отводя глаза.

Его поведение показалось женщине странным, и она тоже попятилась, вслепую отталкивая коляску крепким бедром.

– Что вы хотите? – спросила она.

Ее голос напрягся, и она бросила вокруг себя ищущий взгляд, выбирая, на кого из окружающих можно будет опереться в случае возможного столкновения.

– Я хочу только сказать вам… – начал мужчина еще более нерешительно.

Вдруг выражение лица молодой женщины сменилось с настороженного на заинтересованное. Она окинула незнакомца более внимательным взглядом, поправила волосы и улыбнулась, в одно мгновение постройнев и похорошев.

– Да? – особым грудным голосом спросила она.

Ребенок сзади подал голос, но она не обратила на него внимания, лаская незнакомца прищуренным взглядом, выражающим скорее игривость, нежели враждебность.

– Я только хотел сказать вам… – снова начал мужчина.

Он осекся и потер себе лоб, явно не решаясь сказать то, что побудило его остановиться и догнать эту женщину, до которой, в сущности, ему не было никакого дела.

– Ну, говорите уже, – с фамильярностью, дающей ему право на развитие ситуации, потребовала все более стройнеющая мамаша.

Для большей убедительности она выпятила грудь, и без того прекрасно обрисованную тесной кофточкой.

– Дело в том, что ваш ребенок скоро умрет, – быстро и как бы в сторону проговорил мужчина.