Александр Косенков - Время новых дорог

Сайт издательства www.veche.ru

Выбор

Пустовойт выглядел до нелепости неуместным среди плотно сбившихся в большом лифте людей. Старенькая, вытертая до белизны кожаная куртка, мешковатые брюки, черт знает, на что похожий портфель. Совсем не подумаешь, что это заместитель начальника крупнейшего в Сибири строительного управления. И лишь те, кто хорошо знал его, знали и эту, не то хитрость, не то привычку – на прием к большому начальству надевать старую заношенную куртку и обязательно прихватывать этот чуть ли не довоенный еще портфель.

Он неторопливо прошел половину длинного министерского коридора, неторопливо открыл дверь с табличкой «Зам. министра. Нетребко С.В.», и так как секретарша в приемной отсутствовала, все также неторопливо открыл дверь кабинета. Сидевший за столом человек поднял голову и, разглядев вошедшего, нервно поднялся навстречу…

Потом они сидели рядом за приставным столом и разглядывали фотографии, которые Пустовойт достал из портфеля. Нетребко вглядывался в них с гримасой тоскливо-раздраженного недоумения, за которой нетрудно было разгадать страх. Пустовойт, хотя и помнил наизусть каждую деталь, тоже с показным интересом рассматривал снимки, изредка чуть покачивая головой, словно переживал, и выражал сочувствие. Поваленные опоры, разрушенные бытовки, согнутые и сплющенные трубы, чуть ли не по самую крышу засыпанный камнями экскаватор, вывороченные вместе со шпалами рельсы…

Огромные старинные часы в кабинете стали торжественно отбивать удар за ударом. Нетребко вздрогнул, раздраженно отодвинул от себя фотографии и спросил:

– Чем еще порадуешь?

– Какие уж тут радости? Условия экстремальные: сейсмичность, техники не хватает, люди наперечет…

Пустовойт говорил, не поднимая головы. Это была еще одна его хитрость. Когда он заранее знал, что ответит собеседник, он либо смотрел в сторону, либо вообще головы не поднимал, и со стороны казалось, что он тщательно обдумывает каждое свое слово.

– Без тебя знаю, – нетерпеливо оборвал Нетребко. – Как Зарубин?

– С Зарубиным плохо, – быстро глянул на него Пустовойт и надолго замолчал.

Нетребко, стараясь справиться с раздражением, не прерывал его молчания, ждал. Он хорошо знал Пустовойта и понимал, что сейчас тот скажет самое главное.

– Считает, что проектировщики наломали дров…

– Когда они не ломали? – не отводя глаз от Пустовойта, сказал Нетребко.

– Говорит, проект никуда не годится.

– Когда они у них были хорошие?

– Строить там нельзя.

– Даже так?

– Пока это у него вывод для узкого круга, предварительные, так сказать, рассуждения…

– Вот пусть их и оставит для себя – самый что ни на есть узкий круг получится.

Пустовойт быстро глянул на Нетребко:

– Он мужик не жадный, для себя одного не пожелает. Считает, все заинтересованные лица тоже должны принять участие.

– Что ты заладил – «думает», «не пожелает», «считает»… – не скрывая больше раздражения, Нетребко швырнул фотографии на стол и поднялся. – Он может считать, что угодно. Меня его мнение совершенно не интересует.

– Он собирается доложить его на коллегии.

Сообщая это, Пустовойт не поднимал головы, но краем глаза внимательно следил за вышагивающим по кабинету Нетребко.

– Пусть докладывает. Никто не пойдет на консервацию. Знаешь, сколько мы туда ухлопали?

– Знаю, – сказал Пустовойт и стал складывать фотографии в портфель. – Но он, кажется, собирается настаивать на том, чтобы мы проинформировали инвесторов. Считает, они должны быть в курсе.

Нетребко замер буквально на полушаге и некоторое время стоял не шевелясь, глядя через плечо на еще ниже опустившего голову Пустовойта. Потом неожиданно спокойно спросил:

– Кто у него там в старых приятелях? Пайпер?

– Он. Они в Норильске скорешились. Не перестает удивляться, что ты, а не Зарубин здесь обосновался.

Неожиданно, скопировав голос и акцент, он пробасил:

Следующая страница