Стас Колокольников - Возвращение на ковчег

(путеводитель)

Страшное, яркое солнце, как быстро ты убило бы меня,

Если б во мне самом не всходило такое же солнце.

Уолт Уитмен

***

Той осенью я полюбил совершать небольшие путешествия в сумерках. Все равно куда и на чем. Главное – сумерки. Они завораживали. Казалось, видишь, как в мир проникает навь. Мир становился по-иному осязаем, и жизнь в нем качалась, как в гамаке, над бескрайним океаном, в глубины которого опускалось солнце.

Трудно в полной мере ощутить сумерки, если идти пешком. Хотелось двигаться быстрее и видеть как можно больше. Поэтому я предпочитал ехать. Почти каждый день находился повод куда-нибудь отправиться.

Последний микроавтобус из Белоярска в Барнаул стоял посреди привокзальной площади. Он был похож на батискаф. Из светлого салона пассажиры глядели в сумерки, как опытные подводники на дно океана.

Когда я сел, сразу узнал, что внутри идет спор за безбилетника. Водитель был уверен, что щуплый парень в серой футболке едет бесплатно. А паренек упорно отнекивался.

– Выходи давай, – настаивал водитель.

– А чего я буду выходить, если платил.

– Кто видел, что ты платил?

– Вышли люди.

– Вышли, – не верил водитель. – Плати или сам выходи.

– А чего я буду два раза платить? – парень крепко взялся руками за сиденье.

Тут вмешался розовощекий крепыш лет двадцати пяти. Он сидел рядом с водителем, крутил по сторонам коротко остриженной круглой головой и ехидно улыбался.

– Имей совесть, из-за тебя стоим, – сказал крепыш.

– А чего про совесть сразу-то? Я платил.

– Так никто не видел, – мрачно заявил долговязый тип у окна, смотревший в него не моргая.

Сутулый, он походил на подбитого гарпуном тунца и, подав реплику, от окна так и не оторвался.

– Э, ну че насели на человека! – раздался сзади певучий блатной голос. – Говорит, платил, значит, платил. Вот у меня если денег нет, я подойду к водиле и попрошу, чтоб довез. Говорит малый, что платил, так и есть, че зря базарить.

– Решайте скорее! Чего стоим? – возмутилась немолодая женщина в платке. – Все спешат ведь! Ехать надо!

Я никуда не спешил и в гости к новому знакомому отправился по случаю. На днях у того разладилась свадьба. Звали его Слава Паром. Он был чудаковат. Хотя все чудачество заключалось в том, что с детства он был инвалид – ноги, как у Лотрека, раза в два короче, чем у обычных людей. Он говорил – работает адвокатом. Остальное, что я о нем узнал, касалось личной жизни.

Познакомились мы в конце лета в клубе на концерте. Я зашел повидать друзей, в их компании сидел Слава Паром. Мой отрешенный вид вызвал у него доверие, и он выложил все, как на исповеди. Последнее время жизнь у Парома шла наперекосяк из-за любви. «Выворачивает душу, рвет на лоскуты», – жаловался он. Я кивал: «Прекрасно тебя понимаю, сам такое переживал». Просидели до полуночи, отставляя пустые кружки, мусоля житейские темы вперемешку с солеными орешками.

– Ладно, поехали, – примирительно сказал водитель.

Автобус плавно тронулся. Пассажиры были как загипнотизированные, только розовощекий крепыш продолжал гримасничать, рассказывая водителю про общего знакомого, как тот недавно разорился, продал свою «газель» и подался на Север.

– Пять лет на ней на маршруте отходил. И продал, вот бедолага, – розовощекий в упор глядел на водителя.

Тот молча смотрел на дорогу и хмурился.

Сумерки за окном густели, словно в аквариуме, куда опрокинули чернильницу. На меня это действовало успокаивающе. Все не так уж плохо, думал я, если еще можно получать удовольствие от дороги и предвкушать мистическое переживание.

Когда микроавтобус въехал в Барнаул, было уже совсем темно.

***

Бальзак писал, двумя словами женщина способна убить трех мужчин. На кухне у адвоката, заставив посудой стол, неторопливо беседовали трое небритых мужчин. Им больше подходило другое замечание писателя: люди похожи на волчков, нужно лишь найти кончик веревки, обмотанной вокруг них. Мое появление оживило компанию.