Mythic Coder - Возрождение Электрополиса. Том 1 Заражённый лес

Канопа дышала.

Не так, как дышат живые существа – не грудью, не лёгкими, не по привычке. Она вбирала в себя рассвет и выдыхала тьму, пропускала сквозь себя токи ветров и глубин, соединяя на своём теле семь великих континентов, каждый из которых хранил собственную природу, собственную суть. Они не сражались, не спорили между собой. Они дополняли друг друга, как пальцы на ладони, как ноты в аккорде, как стихии в дыхании.

И было это дыхание устойчивым. Ровным. Целостным.

На Востоке, среди зелёных проломов и мшистых равнин, лежал континент Дерева – Рутаон. Здесь земля говорила через кроны и корни, через трещины в камнях, через полёт пыльцы. Здесь дети рождались с тягой к росту, к соединению, к тому, чтобы укореняться и тянуться вверх одновременно. Они слушали шелест трав, как другие – музыку.

На Юге, прозрачном и шумном, плескалась Вода – Келисса. Там реки соединяли города, а дождь приходил по расписанию, неся мудрые капли с других краёв. Люди Келиссы были гибкими, текучими, с памятью, которая сохраняла века. Они умели рассказывать истории, не прибегая к словам – достаточно было взгляда, жеста, дыхания.

Дальше, под слоями металла и стука, сверкал северо-западный материк – Ферраз, Металл. Здесь жили кузнецы систем. Их мир был холоден, но ясен. Всё, что могло быть построено, там уже было построено. Не потому что им некуда идти, а потому что они знали: фундамент важнее вершины.

Высоко в небесах, окутанный светящимися потоками, плавал Аэроярус – континент Воздуха, Сайр. Его города не стояли на земле. Они висели, поднимались, скользили. Там люди говорили коротко, но точно. Молчание было их дыханием, ветер – их словарём.

На западе, где всё пылало не жаром, а стремлением, раскинулся материк Огня – Ялуран. В этом краю строили не из необходимости, а из дерзости. Здесь мысли вспыхивали внезапно, чувства обнажались быстро, и всё, что происходило, происходило с огненной страстью.

Чуть дальше, в глубокой ночи, лежала Тьма – континент Миор. Его не называли так из страха. Там не было зла. Там была глубина. Люди Миора видели то, что скрыто. Их глаза сияли в темноте, и они знали: иногда свет ослепляет, а тьма – проясняет.

И, наконец, был континент Света – Иллар, самый высокий, самый близкий к звёздам. Иллар был не ослепительно ярким, а тихим, мягким. Он светился изнутри. Здесь строили обсерватории, писали трактаты, и, как ни странно, больше всего молились. Ведь они знали, что даже знание не делает тебя выше.

Одна Канопа. Семь континентов. Семь стихий. Семь форм существования. Каждый материк знал о других. Каждый мог обмениваться не только товарами, но и снами, мыслями, интуицией. Связи были не проводами, не кодами, не формулами. Они были живыми. И если бы кто-то тогда задал вопрос, «где заканчивается один материк и начинается другой?», ему бы не ответили словами – ему бы показали танец, в котором одна рука превращалась в лист, лист – в каплю, капля – в луч, и всё снова становилось рукой.

Было – равновесие .В этом мире не было границ.и Были переходы. Не было господ.Были носители. Не было страха. Некоторые называли Канопу телом планеты. Другие – разумом стихий. А кто-то, самые старые, говорили просто:

– Это наше дыхание. Наше вместе.

И оно продолжалось. Сотни, тысячи лет.

Но дыхание сбилось. До тех пор, пока что-то не дрогнуло. Не громко. Почти незаметно.

Не было ни взрыва, ни небесного крика, ни огненной воронки, что сотрясла бы землю и разорвала небо. Всё произошло иначе – медленно, будто кто-то надел на весь мир перчатки молчания, приглушая каждый звук, каждое движение, каждое дыхание до состояния тревожной неразборчивости.Это не началось с катастрофы. Не всех и не сразу – лишь в тех, что шли из Рутаона в Келиссу. Послания, что раньше текли сквозь камень и воду с ясностью мысли, вдруг начали приходить искаженными, неполными, как будто кто-то намеренно урезал смысл. Водные мыслители – старейшины, обученные читать даже шёпот волны, – несколько раз пересматривали формулы, запускали усилители, пробовали обойти сбои по альтернативным ветвям, но с каждым новым витком связи нити становились тоньше, слабее, тусклее.Сперва исчезли отклики в потоках. «Ответа нет», – произнёс однажды один из них, и его голос дрожал не от страха, а от знания.