Гарри Гаррисон - Война с роботами

В человеческой популяции немного истинно талантливых изобретателей и рационализаторов, но их и не требуется много, чтобы колесо прогресса продолжало вращаться. Братья Райт совершили первый полет в 1903 году, а менее чем через сорок пять лет уже изготовляли аэропланы с размахом крыла, превышающим длину того первого полета, не говоря уже о размерах самого аппарата. Homo sapiens имеет прирожденное стремление к совершенству. Все становится крупнее и крупнее, лучше и лучше.

Это относится и к войнам. Космические войны дают лишь иллюзию того, что они масштабнее и лучше всех прочих – несомненно, из-за гигантских размеров поля боя. Но они же станут наводить и тоску – слишком уж мало людей одновременно сможет в них участвовать и погибать. Рано или поздно, но, несмотря на все усилия просвещенности, война вернется на потрепанную старушку Землю. Кто-то с кем-то разойдется во мнении по важной проблеме, и, что совершенно логично, разницу взглядов примутся устранять старым испытанным способом – сражением.

Разумеется, на подмогу придут и роботы, ведь они к тому времени, хорошенько потренировавшись, и сами неплохо научатся играть в такие игры. Участие роботов лишит людей немалого удовольствия от рукопашной схватки, но стремление к усовершенствованию остановить невозможно. До тех пор пока одна из сторон будет хоть чуть-чуть опережать другую, отстающая никогда не откажется от погони.

А в результате мы получим поистине величественную глобальную войну, в которой вся поверхность планеты, небо и моря станут единым гигантским полем боя…

Пол мчащегося монорельсового вагона едва заметно подрагивал. Движение совершенно не ощущалось, поскольку стенки вагона не имели окон и проносящихся мимо стен туннеля никто не видел. Пассажиры, все в аккуратно выглаженной форме с надраенными до блеска наградами, слегка покачивались на поворотах, погруженные в собственные мысли или негромко переговариваясь. Тысячи футов скальной породы над головами отделяли их от войны. Легко преодолевая полторы сотни миль в час, вагон мчал генерала Пере со штабом к боевым станциям.

Когда взревела сирена тревоги, водитель до упора нажал на тормоз и переключил моторы на реверс. Но ему не хватило времени – металлическая пуля вагона на полной скорости врезалась в перегораживающий туннель барьер из грунта и каменных обломков. Стальные листы обшивки лопнули и смялись, принимая на себя силу удара, погас свет, и в мертвой тишине, сменившей оглушительный грохот столкновения, слышались лишь слабые стоны.

Генерал Пере с трудом встал, тряхнул головой, понемногу приходя в себя, и щелкнул кнопкой фонарика. Луч тревожно заплясал вдоль прохода вагона, превращая оседающие пылинки в искорки и выхватывая из темноты испуганные бледные лица.

– Доложить о потерях, устно, – приказал он адъютанту, понизив голос, чтобы в нем не прозвучала дрожь. Нелегко быть генералом, если тебе всего девятнадцать. Пере заставил себя стоять спокойно. Металлическая спина робота-адъютанта быстро двинулась вдоль прохода.

Хорошо закрепленные сиденья располагались в вагоне спинками вперед, поэтому оставалась надежда, что жертв окажется немного. За спинками последних кресел виделась куча породы и обломков, набившаяся в вагон через искалеченный нос и наверняка похоронившая под собой водителя. Может, оно и к лучшему – не придется устраивать военно-полевой суд.

– Один убитый, один погибший в бою, один раненый. В строю семнадцать. – Адъютант опустил поднятую к голове руку и застыл, ожидая нового приказа.

Генерал Пере нервно закусил губу.

Так, «погибший в бою» – несомненно, водитель, и смерть его столь же несомненна. Убит новый капитан из Зенитного Центра. Ему не повезло – в момент столкновения он наклонился вбок и сломал шею о край кресла. Теперь его голова свисала под неестественным углом. А стонет, должно быть, раненый, к нему и следует подойти в первую очередь. Прихрамывая, Пере побрел по проходу и осветил желтое, покрытое капельками пота лицо полковника Зена.