Эдвард Нэштон - Восьмой континент

Вера в будущее, Надежда на лучшее, Любовь к ближнему 

Яркая вспышка молнии расколола небо на две части и озарила руины окружающих зданий. Маленький мальчик, свернулся калачиком у ног сестренки и спал. Девочка лет пятнадцати, по привычке, что выработалась за последние несколько лет, погладила непослушные волосы братика, и плотнее укуталась в плащ-палатку. Рядом, вопреки кошмару первозданной стихии, что бушевала за стенами, весело потрескивал костёр. Огонь хоть как-то разгонял сумрак окружающей ночи и холод беспокойных мыслей юной особы. Оглушающий раскат грома наконец добрался до небольшой комнатушки, где прятались от очередного шторма дети.

«На что я надеюсь, – в очередной раз, по кругу, задумалась в отчаянье девочка и посмотрела на спящего брата. – Даже если где-то там и осталось пригодное для жизни место, то как мы до него доберёмся? Это ведь всего-навсего, голос из радио. Никто не может гарантировать, что кто-то жив или что вообще это место существует. Ведь точных координат никто не говорит, да и вообще возможно это просто запись, давно погибших людей.»

Где-то неподалёку, даже несмотря на шум ветра и дождя послышалось неестественно мерное жужжание парных двигателей беспилотного дрона разведчика. Несколько кругов над руинами города позволили провести полное сканирование местности. После чего устройство удалилось прочь.

***

Все началось довольно давно. Говорят, ещё за сотню лет до катастрофы, были первые «звоночки». Но сильные мира сего просто отмахивались. Не забывая при этом финансировать исследования по созданию «Ковчегов», на которых в случае, если все окажется правдой, они непременно успеют покинуть «колыбель человечества». Но, как и всегда в жизни, беда пришла внезапно и неожиданно. Кому-то действительно, удалось сбежать с планеты, но остальное человечество было обречено.

Сначала пришёл вирус, странный, избирательный, он уничтожал только подрастающее поколение. Миллиарды совсем ещё молодых, развивающихся организмов разом были заражены. Единицы, что смогли пережить болезнь превратились в нечто чуждое человеку, но только внутри, снаружи они остались все теми же детьми, вечными детьми. Впрочем, их участь была намного хуже погибших. Почти всех выживших, заперли в секретных исследовательских лабораториях, вместе с семьей, под предлогом изучения болезни и разработки лекарства. Но то была лишь первая волна. Затем заболели старики. Все население старше шестидесяти просто вымерло.

А с третьей волной, «болезнь» приняла свою истинную форму. Коллективный разум, управляющий и существующий в мириадах очень сложных наномашин, биологического происхождения. Он никак не проявлял себя до последнего момента. Но во время очередной международной ассамблеи, посвященной методам борьбы с пандемией, весь состав комиссии, в прямом эфире, преобразился на глазах миллиардов людей. Сделать заявление захватчики не успели. Трансляцию прервали, а весь комплекс, где проводилась встреча, закрыли на карантин.

Когда иномирцы раскрыли свою сущность, от огромного некогда человечества, остались лишь жалкие остатки, да и те, постепенно были захвачены и ассимилированы, превращая каждую особь человека разумного в послушную марионетку. По крайней мере, так утверждают знающие люди. В их бункере это тоже произошло. Девочка до сих пор помнила все, как в тумане. Непередаваемый ужас, охватывал её каждый раз, когда она возвращалась к тем событиям.

***

День должен был быть самым обычным. Ну как день, это было весьма условное разделение суток, в пределах микромира отдельно взятого бункера. С каждым новым отсчетом 24 часов, терялась связь с теми немногими очагами цивилизации, что ещё держались. Но в этом убежище все было спокойно, до этого дня. Отчасти такое положение вещей было обусловлено тем, что сооружение было действительно секретным и полностью изолированным от остального мира. Один из тех бункеров, что делались богатыми и успешными, чтобы укрыться от «писца», широко шагающего по всей планете. Полная автономность и замкнутый цикл систем жизнеобеспечения, по идее, должны были обеспечить идеальную защиту от заражения. Но что-то пошло не так.