Юлия Чернова - Водопад в пустыне

Воздух был сух и горяч. Синее, без проблесков желтизны небо не предвещало появления туч. Даль затянулась легкой дымкой. В сухую пору это грозило бы песчаной бурей, а в сезон дождей предвещало ливень.

Аминат поправила белое головное покрывало, свистом подозвала лошадь и вскочила в седло. Она знала, что женщины в стойбище собирают детей, торопливо пересчитывают сорванцов, беспокойно оглядываются: не спустился ли кто из малышей на равнину? Мужчины гонят вверх по склону овечью отару. Скоро хлынет дождь. Растрескавшаяся от жара земля так суха и тверда, что не сможет впитать воду. Русла пересохших рек мгновенно наполнятся, затем реки выйдут из берегов и вся равнина превратится в клокочущий поток, вскипающий белой пеной. Горе тем, кто окажется на его пути.

Белая кобыла двигалась неспешной рысью, но девушка не хотела ее подгонять. Не сомневалась, что успеет вернуться в шатер до начала дождя. Она даже натянула поводья и еще раз внимательно огляделась.

Перед ней простиралась равнина, поросшая ковылем и полынью. Это была граница пустыни. Далее начиналось необозримое море волнистых песков. Пески сменялись мертвыми россыпями крупных камней и гальки, тянувшимися до безжизненного нагорья Гошшар. За горами снова лежали пески.

Девушка медленно озирала равнину. Каждую весну, в сезон дождей, сюда приходило ее племя – племя кочевников-скотоводов. Они покидали склоны Румяных гор и спускались в долину, называвшуюся Ходш.

Это был мир, изученный Аминат вдоль и поперек. Редкие олеандровые рощи, чахлые кусты акаций и тамарисков. Сухая, спекшаяся, опаленная солнцем земля. За восточным отрогом Румяных гор скрывалась долина под названием Этиаш. Там кочевало племя двоюродного деда Аминат. На западе, в излучине реки Беры, примостился крохотный городок Бериат.

Здесь, на равнине, годами ничего не менялось. Горизонт затягивало пеленой, шли дожди, наполнялись реки, зеленела трава. По траве брели овцы и верблюды, а за ними следовали люди и разбивали шатры. И снова горизонт затягивало дымкой, зноем дышала пустыня, высыхали реки, увядала трава, овцы и верблюды отступали на север в поисках свежего корма, а за ними торопились люди.

Изо дня в день, из года в год, из века в век. Порой Аминат казалось, что она живет не двадцать лет, а двести, знает каждую трещину в иссохшей земле. За двадцать лет ее жизни мир вокруг изменился так же мало, как за последние две тысячи.

Девушка поднесла ладонь к глазам, загораживаясь от солнца – на горизонте вскипали клубы пыли. Аминат смотрела, ничего не понимая. На ее памяти в сезон дождей ни разу не было песчаных бурь. Лишь через несколько мгновений она различила движущуюся точку. В необозримой дали, почти у самого горизонта мчался серебристый автомобиль, взметая вихрь пыли и песка.

Аминат медленно опустила руку. Белая кобыла переступила тонкими ногами и оглянулась на хозяйку, но та продолжала сидеть неподвижно.

Откуда в этих безжизненных землях взялась машина? Кому понадобилось ехать в пустыню? И зачем?

Облака пыли медленно рассеивались. В душе Аминат вскипало смутное беспокойство. Машина в пустыне. Это было необычно и удивительно. Племя вело столь размеренную жизнь, что все необычное внушало тревогу.

Девушка перебирала мягкую лошадиную гриву, медлила повернуть лошадь и уехать. Постепенно пыль и песок улеглись, и уже ничто не напоминало о промчавшейся машине. Однако Аминат не могла успокоиться.

Может, кто-то возвращался в соседнее становище? Но девушка твердо знала – в племени ее двоюродного деда ни у кого не было машин. И снова ее уколола острая тревога.

Аминат не понимала, что с ней творится. Она выросла в пустыне и не привыкла робеть перед настоящими опасностями, тем более, никогда не боялась мнимых бед. А сейчас не находила себе места, точно животное, почуявшее засуху.

– Кругом пустыня, – тихо сказала Аминат. – Куда и зачем ехать на машине?

Отвечать на ее вопрос было некому, вокруг простирался безлюдный, безводный, беззвучный мир.