Максим Шаттам - Во тьме

Maxime Chattam

IN TENEBRIS

* * *

Позвольте мне дать вам небольшой совет: дождитесь наступления ночи, зажгите ночник и тогда открывайте эту книгу.
Максим Шаттам, Эджкомб, январь 2002.

Дьявол может цитировать Писание для своих целей.
У. Шекспир, «Венецианский купец»

Пролог

12 апреля 1997, где-то над Колорадо

Харви Моррис откинул столик, расположенный в спинке переднего сиденья, и положил на него свои кварцевые часы. Равномерный гул в салоне самолета изредка прерывался постанываниями ребенка, сидевшего через несколько рядов. Пассажиры погрузились в просмотр фильма или спали, свесив головы.

Откинувшись в кресле, Харви смотрел в иллюминатор, при этом его пальцы нервно постукивали по подлокотнику. Он больше не мог ждать. Каждая минута растягивалась до размеров часа, пропорционально увеличивая и время его мучений. Начала болеть спина, было необходимо размять ноги, но спавший сосед мешал ему выйти. Он посмотрел на часы, как будто это могло что-то изменить. 16:42. Ничего нового.

Лишенный возможности курить, он сунул в рот очередную жевательную резинку, пятую с момента взлета. И речи быть не могло, чтобы он согласился налепить на себя один из тех пластырей для курильщиков, которые раздавали желающим стюардессы. «Кто знает, не становятся ли они причиной рака кожи, в конце концов?» – повторял он раздраженно.

Харви вздохнул. Ему был виден лишь бесконечный лазурный небосвод и на нем, далеко внизу – длинный мальтоновый плюмаж.

Радиолокатор Боинга 747 Континентальных авиалиний, двигавшегося на высоте 30 000 футов со скоростью 325 узлов в час, показывал давление воздуха в 300 миллибар, что соответствовало атмосферному давлению на вершине Эвереста.

Самолет величественно парил над морем опаловых облаков, скользил в синеве небес, среди неподвижных белых «барашков». Солнечные лучи отражались от его корпуса, вспышки света появлялись то тут, то там, будто отблески на гранях небольших бриллиантов. И вдруг сквозь один из закрытых иллюминаторов проскочила искорка.

В этом не было ничего сверхъестественного, просто короткая вспышка света.

Остальное длилось меньше секунды.

Мгновение спустя фюзеляж, казалось, съежился, словно кто-то разом высосал из него весь воздух: так сжимается пакетик с соком, когда пьющий залпом втягивает через соломинку все содержимое. Тонна герметизированного воздуха вырвалась в атмосферу.

И одновременно появилось пламя.

Внутри корпуса возник огненный шар, тут же распространившийся по всему самолету. Иллюминаторы осветились, скорлупа треснула, взрыв керосина в баках буквально расплавил крылья. Огромный хвост, выкрашенный в цвета авиакомпании, отломился и распался на множество осколков. Четыре мотора «Роллс-Ройс RB-211» общим весом шестнадцать тонн за один краткий миг растворились в небе на расстоянии в несколько километров.

Четыре с половиной миллиона деталей, из которых состоял борт СО-4133, почти бесшумно растаяли в пространстве.

На 9150 метров ниже, на лугу в траве лежал пятнадцатилетний паренек. Щебет мелких птиц и крики пустельги, в которые вклинивалась трескотня сверчка, ритмично обволакивали его, и лишь они нарушали общую тишину. Зажав губами травинку, он думал о Джессике, девочке, которая обычно сидела рядом с ним на уроках математики. Он как раз смотрел в белизну облаков, когда в них что-то блеснуло. Вспышка была короткой, но такой яркой, что он сравнил ее с блеском лампы на воображаемом небесном маяке, включившейся, чтобы помочь терпящему бедствие кораблю. Но поскольку вспышка больше не повторилась, паренек быстро забыл о ней и вновь погрузился в свои подростковые грезы.

Когда вечером СМИ рассказали об авиакатастрофе, он даже и не вспомнил о том, что видел.

Триста двенадцать пассажиров и членов экипажа погибли без единого свидетеля.

Когда снега Скалистых гор стали покрываться пурпурными бликами – как будто специально нужно было дождаться сумерек, чтобы рассказать о смерти, – состоялась пресс-конференция. На ней присутствовали члены НУТБ

Следующая страница