София Устинова - Вне рамок приличия: Друг моего сына

ЛИЗА

— Елизавета Сергеевна, вы пойдёте на этот вечер! — голос замдиректора клиники «Лекарь» звучал не просьбой. Настоятельным, категорическим требованием. — И будете улыбаться Громову! И будете флиртовать! — Анисимова Маргарита Львовна, сидя за своим рабочим столом, крутила в руках ручку и пилила меня грозным взглядом. — И молитесь, чтобы его интерес к вам только укреплялся, иначе...

— Иначе, что? — вскинула брови я, выслушивая этот, мягко сказать, вопиющий, противозаконный ультиматум.

— Иначе бюджет клиники сильно провиснет, а в тех чёрных дырах могут премии и зарплаты исчезнуть. А с ними и место на вашей должности освободится. И туда встанет куда более сговорчивый человек.

— Представляю, как Ильичев будет раздвигать ноги перед Громовым, — холодно подметила я. — Или сразу зад подставлять? Хотя, лижет их отменно, судя по его карьерной лестнице...

Понятно, глумилась. Но как-то вышло, что Герман Громов, довольно известный в нашем городе предприниматель и меценат, положил свой зоркий глаз именно на меня. А я никогда не давала повода. Ни разу не ответила взаимностью на его ухаживания, какие-либо приятные слова в свой адрес. Я была сдержанна, как к любому другому мужчине, который показывал мне расположение. Так уж получилось, что после гибели моего любимого, никому не удалось занять его место в моём сердце, а стало быть и в постели им делать нечего.

Но Герман Громов был упрям в навязчивом желании меня заполучить. Не скрывал этого, не гнушался откровенно благими жестами, например, когда внезапно навестил частную клинику, в которой я работала. Нагрянул, изъявив желание сделать значительное пожертвование, пообещав его перевести в постоянную строку расходов, взяв нас под покровительство. И даже был готов нам помочь с клиентской базой, только с одним условием... 

Я! 

Да, вот так прямо в лицо и заявил: «Мне нужны вы! А я всегда добиваюсь, чего желаю!»

Терпеть не могла самовлюбленных, настырных, наглых мужиков, не принимающих отказа, но уважала прямолинейных людей. И единственное, что работало в его пользу, ни одного пошлого жеста в мою сторону Герман себе не позволял. Никаких диких и вульгарных выпадов, намёков на секс. Вежливость, учтивость, восхищение, уважение и терпение, которое было просто невозможно не оценить.

Громов был воспитанным мужчиной в годах, приверженцем старой школы завоевания женщины — тех времен, когда их добивались ухаживаниями и делами. Если бы не это, я бы его послала грубее. И дело не в личной неприязни, Громов очень привлекательный мужчина, и только бы ханжа это отрицала. Как, впрочем, и его достаток не мог служить пафосной причиной для отказа. Я не из тех, кто бьёт себя в грудь: «Меня не купить!». 

Я прекрасно знала цену деньгам, и с молодости привыкла биться за каждый рубль. Так уж вышло, что золото на меня не сыпалось и я заработала, всё, что имела долгим, кропотливым трудом. 

Но меня смущало внимание столь влиятельного и известного в нашем городе мужчины, потому что, не была кем-то важным. За мной не стояли богатые родители. Я была простой, целеустремленной женщиной ближе к сорока. Квалифицированным специалистом в своей области. Матерью-одиночкой, хотя и вполне симпатичной. 

По сути, я обычная!

Поэтому меня и настораживала его одержимость, и вопрос вечно запинался о: ПОЧЕМУ Я?

— Елизавета Сергеевна! — в сердцах возмутилась Анисимова, по-совместительству не только начальница, но и единственная подруга. — Как вы можете? — Марго негодующе бросила на стопку бумаг ручку.  — Вы, же... Чёрт, — забыв о субординации, Марго порывисто встала: — Лиз, нам это нужно, — горячо кивнула. — Тебе это нужно! Мне! Как воздух! И что ты потеряешь? — всплеснула руками. — Не девочка уже давно. Да и секса у тебя сто лет не было. Совместишь приятное с полезным: и мужчину ублажишь, и для клиники помощь, о которой не забудем!

— Представляю, премию выпишите! — знающе покивала я с изрядной порцией сарказма.