Хлоя Гонг - Влечение вечности

Chloe Gong

IMMORTAL LONGINGS

Глава 1

Живое существо, получив рану или перелом, вынуждено исцеляться. В ране свернется кровь, запечатав в теле человека его ци. Кость срастется, новые костные волокна затянут каждую трещинку. Вот и строения Сань-Эра, едва обнаружив какое-либо неудобство, спешат устранить его, выискивая каждую щель и усердно заливая ее лекарственными снадобьями. С верхних этажей дворца видны лишь нагромождения сооружений, составляющих города-близнецы, сцепленные вместе и служащие опорой друг другу: одни из этих строений соединяются с соседними на уровне земли, другие – только поверху. В королевстве Талинь каждому хочется жить в столице – в этих двух городах, притворяющихся единым целым, – и поэтому Сань-Эр застраивается все плотнее, тянется все выше, чтобы вместить всех желающих, маскируя полным отсутствием слаженности действий свой смрад и пороки.

Август Шэньчжи сжимает пальцы на балконных перилах и с трудом отводит взгляд от простирающейся до горизонта панорамы крыш. Смотреть ему следовало бы вниз, на базарную площадь, с оглушительным шумом бурлящую в стенах колизея. Три поколения назад Дворец Единства был возведен рядом с гигантским колизеем Саня – вернее сказать, встроен в колизей: северная сторона вознесенного ввысь дворца вросла в южную стену колизея, раздвинула камень своими башенками и балконами и плотно заполнила собой зазор. Из каждого окна с северной стороны открывается прекрасный вид на базарную площадь, но лучше всего она просматривается с балкона. Король Каса выходил сюда произносить речи – в те времена, когда еще появлялся на публике. Тогда площадь расчищали, и подданные короля собирались на единственном в пределах Сань-Эра клочке свободного пространства, чтобы поприветствовать своего правителя.

Подобного колизею места здесь больше нет нигде. Сань-Эр представляет собой небольшой выступ суши у края королевства, от земледельческих провинций Талиня его отделяет устремленная вверх стена, с остальных сторон омывает море. Но, несмотря на небольшие размеры, Сань-Эр, по сути, целый мир, населенный полумиллионом обитателей, соседство которых на каждой квадратной миле становится все более тесным. Узкие, как лазы, переулки между строениями оседают, земля под ногами вечно раскисшая, взмокшая от натуги. Проститутки и храмовые жрецы пользуются одними и теми же дверями, торчки и школьные учителя укладываются вздремнуть под одним и тем же навесом. Неудивительно, что колизей остается единственным пространством, недосягаемым для строителей и самовольных вселенцев: под бдительным оком правящих особ его не коснулось лихорадочное расширение, напирающее на его стены. Колизей могли бы снести и выстроить на освободившейся земле десять, а то и все двадцать новых улиц, втиснуть на них еще сотню жилых комплексов, но дворец не позволяет, а слово дворца – закон.

– Позволь мне отлучиться, чтобы задушить твоего дядю, Август. Он мне до смерти надоел.

В комнату входит Галипэй Вэйсаньна, эхо его голоса доносится до балкона. Говорит он, как всегда, отрывисто, резко, откровенно. У Галипэя редко возникает желание лгать, однако он считает своим первоочередным долгом непрестанно молоть языком, даже когда лучше было бы его придержать. Август поднимает голову, чтобы взглянуть на своего телохранителя, и корона сдвигается с места, косо съезжает влево. При дворцовом освещении красные камни осыпают обесцвеченные кудри каплями крови. Корона еле держится, достаточно дуновения залетного ветерка, чтобы металлический ободок слетел с головы.

– Будь осторожен, – ровным тоном отзывается Август. – В тронном зале на оскорбление Его величества смотрят с осуждением.

– Стало быть, полагаю, кому-то надлежит смотреть с осуждением и на тебя.

Следующая страница