Вадим Лёвин - Власий

© Лёвин В.В., 2017

Дождь стоял стеной. Такого ливня Москва не знала этим летом. Дворники машины не успевали сбрасывать непрерывный поток воды с лобового стекла. Капли дождя барабанили по капоту и брызгами отскакивали от него на асфальт в разные стороны. Вода в городе прибывала минута к минуте. Полотно шоссейной дороги покрылось водянистой пленкой, перетекавшей непрерывным потоком по асфальту вниз по улице. Колеса рассекали воду, оставляя за собой водяные бороздки размером с бордюрный камень, тут же заполнявшиеся дождевой водой. Машина на медленной скорости проплывала мимо светофоров и вымокших до нитки одиноких прохожих – в сторону Молдавской улицы. Чуть поодаль, метрах в ста – ста пятидесяти по правую руку на обочине шоссе, Петр Петрович разглядел смутный силуэт невысокой женщины, стоявшей под цветастым зонтиком с вытянутой поперек дороги рукой. Он включил поворот и принял вправо, притормозив и сдав ходом, так, чтобы не окатить ее водой с ног до головы. Машина остановилась в полуметре от тротуара. Петр Петрович открыл дверь, наклонился из-за руля к стоявшей под проливным дождем брюнетке. Она была опоясана струйками дождя, стекавшими с краев зонтика ей под ноги, и была одета этим дождливым днем в безрукавное платье в поперечную красно-белую полоску и коричневые туфельки без каблуков.

– Вам куда?

– На Каширку, – раздалось в ответ.

– А где на Каширке?

– Сразу после онкоцентра направо и там еще с километр.

– Сколько платите?

– Пятьсот.

– Прыгайте скорее в машину, а то под таким дождем до нитки промокнуть успеете и никакой зонтик не поможет.

Женщина не заставила себя долго ждать, она уверенно и проворно шагнула одной ногой на подножку машины, изогнулась всем телом в дугу и одним движением плюхнулась на переднее сиденье автомобиля. Следом она сложила за собой зонтик и поставила его к себе в ноги. Протянулась рукой к ручке и прихлопнула за собой дверь. При этом ни одна капелька дождя проливного не замочила ее одежду. «Не иначе как из цирковых, – подметил про себя до всего и всегда наблюдательный Петр Петрович. – Проворна же баба».

Пассажирка была возраста среднего, на вид лет на тридцать пять. Темненькая, с солнцезащитными очками в правой руке и длинным крючковатым носом, изогнутым горбинкой посередке. «Явно не русской крови». Форма носа выдавала в ней грузинку.

– Как поедем?

– Как знаэте.

«Точно грузинка». Акцент, с которым она произнесла эти слова, был свойствен жителям именно этой небольшой горной страны – с говором не поспоришь. Петр Петрович щелкнул в уме навигатором и выбрал оптимальный маршрут передвижения по городу. «Поеду по Аминьевке по прямой до Балаклавки, в конце проспекта сверну на Варшавку налево – сделаю небольшой крюк в сторону центра и выеду на начало Каширки», – решил для себя Петр Петрович. Определившись с маршрутом, он придал машине хода, поддав газку.

Дождь усилился. Теперь он уже лил как из ведра. Город на какое-то время вымер и, затаившись, пережидал непогоду. Прохожие прятались от проливного дождя под навесами остановок и под козырьками подъездов домов, прочий люд отсиживался по офисам и по квартирам. Люди, с достатком выше среднего, предпочитали всему прочему уютный столик в придорожном кафе – напротив окна, с видом на проезжую часть. Дождь своей прохладой освежал город от пыли и зноя. От капель дождя, барабанивших по крыше автомобиля, веяло грустью и прохладой. Петр Петрович любил дождь, во всех его проявлениях, в такую погоду ему было хорошо на душе. Он грустил и мечтал в дождь, предаваясь настроению погоды.

Петру Петровичу недавно исполнилось сорок пять лет. Это был высокий и одинокий мужчина, выглядевший много моложе своих лет. Он немного сутулился при ходьбе и имел небольшой необременительный животик, точно мозоль. Три года назад от него ушла жена, и он жил вместе с дочкой, студенткой, которая была инвалидом детства. Дочка училась на платном отделении в текстильном институте на факультете прикладного искусства. Петру Петровичу нужно было кровь из носа собрать до августа шестьдесят пять тысяч рублей, чтобы оплатить ее обучение в институте за следующий год. До этого дня он уже насобирал около сорока тысяч.