Анна Христолюбова - Виват Елисавет!
Пролог
Матвей Громов обмакнул в чернильницу перо и вопросительно взглянул на начальство. Прохор Петрович, насупясь, вчитывался в мелко исписанную бумагу. Перед ним на краешке лавки сидел сбледнувший мужик, мял в лапище малахай и пугливо косил вокруг заплывшим глазом. Видно, силился разглядеть дыбу и жаровню с углями.
Наконец Прохор поднял на сидевшего глаза, тот невольно прянул назад, да и рукой помавал[1] — явно перекреститься собирался. Матвей усмехнулся.
— Ну, сказывай… — Прохор, не глядя, махнул Матвею, чтоб записывал.
— Что сказывать, ваше благородие? — Мужик нервно сглотнул.
От него нестерпимо несло луком, дух был так ядрён, что даже Матвей учуял, хотя сидел в дальнем углу.
— Поперву, кто таков?
— Семён Кутепов, сын Епифанов, пахотной человек из вотчины Андрея Лодыгина Ярославского уезду, — на одном дыхании отрапортовал посетитель.
— Пашпорт имеется?
— А как же! — Мужик несколько взбодрился, полез в малахай, добыл из него замятую по углам бумагу и протянул Прохору.
Тот глянул мельком.
— На заработки, стало быть, отпущен? Под оброк… Чем промышляешь?
— Извозом, ваше благородие. Покуда зима всё одно в деревне делать неча, а лошадка у меня справная…
— Возраст, вероисповедание?
Мужик захлопал глазами и снова сжался.
— Лет тебе сколь? Православный? — перевёл Прохор.
— Сорок семь годов. Православный, ваше благородие, измладу троеперстно крещусь! — вновь воспрял мужик и в доказательство широко перекрестился на висевшие в углу образа.
— О чём донесть хотел?
Мужик поёжился, бросил испуганный взгляд на портрет государыни за спиной Прохора и понизил голос:
— Дык… это… смотритель наш Артемий Федосов давеча на подорожной с титлом Ея Величества таракана удавил, я-де ему говорю — пошто Ея Величеству оскорбление чинишь? Непорядок! Так он нас лаял матерно…
— Вас — это кого?
— Меня и Ея Императорское Величество, — просипел мужик, тараща глаза на портрет.
Прохор Петрович хмыкнул.
— А глаз чего подбитый?
— Дык, излаял он нас скверно и в рожу…
— В рожу… — Прохор задумчиво поскрёб голову под париком. — А может, мил человек, всё не этак было? Напился ты пьяный, забиячил, ну смотритель тебе в зубы и дал для вразумления, а ты побежал на него напраслину извещать? Ну, что скажешь? Прав я?
— Христом Богом… Ваше благородие… Как на духу, вот вам крест святой…
Посетитель закрестился и бухнулся в ноги, звучно приложившись лбом о нечистые доски пола.
— Как на духу, говоришь… Грамоте, поди, не разумеешь? Нет? Громов, протокол готов? Зачти ему.
Матвей быстро и чётко прочитал вслух всё записанное и подал бумагу Прохору.
— Знаешь, за ложный извет что полагается? Батогом не отделаешься. Ну, а коли знаешь, то вот здесь сказано: «С моих слов писано верно», рядом крест ставь… Туманов! — В дверь заглянул солдат-преображенец, что был нынче в карауле. — Проводи его в колодничью избу.
— За что? Ваше благородие! — Мужик снова плюхнулся на колени.
— А ты, голубь мой, как полагал? Извет — дело серьёзное. Сейчас арестная команда Федосова твоего привезёт и завтра с утра будем следствие чинить. Да покуда истину не вызнаем, будете оба в остроге сидеть.
Туманов увёл жалобно причитавшего мужика, Прохор встал и потянулся всем телом.
— Всё на сегодня? Давай, Матюха, по домам собираться. Ты почту разобрал? Было там чего важное?
— Нет, Прохор Петрович. — Матвей потёр усталые глаза и стал убирать в ящик бумагу, чернильницу и перья. — Два извета о непотребных словах, донесение тверского воеводы, на некоего Ивана Большакова, что с портрета Ея Императорского Величества непочтительно мух гонял. Да две бабы на базаре за место повздорили, космы друг другу повыдирали, а потом одна на другую «Слово и дело» крикнула…
Скрипнула дверь. В проёме показался старший канцелярист Михайла Фёдорович Кононов.
— Прохор, выдь-ка на двор, дело тут до тебя…
Матвей навострил уши. Прохор и Кононов — вечные соперники — издавна были на ножах. Причину неприязни Матвей не знал, сложилась та давно, ещё до его появления в Тайной канцелярии, слухи же ходили самые разные: не то Прохор у Кононова бабу увёл, не то Кононов на Прохора ябеду настрочил — словом, что-то жизненное.