Вениамин Блаженный - Верлибры
Добрые мертвецы
Тихо в комнате.
Так тихо,
Словно мертвецы договорились о молчанье.
– И молчат,
Зевая.
– Щелкают длинные зубы. —
Капля из крана
Словно девочка,
Ступившая каблучком на звонкую ступень.
Дрема приходит —
Большой слон,
В вазелине
Нежного сырого тепла…
Голова кружится…
Быстрый стук,
Словно девочка,
Поскользнувшаяся на ступени…
Девочка, где ты?..
Сижу,
Забытый тиком
Негритянского неистовства…
Сквозь меня,
Сквозь стены и мир
Проникает струя
Голубого Безмолвия.
1940
История
Когда люди однажды усомнились,
Что на небе действительно есть солнце,
Они вышли на поле брани
И глотали отблески позлащенных щитов.
Давясь дурной славой,
Они и сегодня барахтаются в прахе,
Но ослепшими глазами
Никогда больше не увидят солнце в небесах.
1941
«Вселенная перемалывает жерновами смерти…»
Вселенная перемалывает жерновами смерти
Хрупкие кости
(Нежнее сахара)
Веселых женщин
И романтических мальчиков.
Женщина!
ваше бедро скользнуло по мраку
крылом лебедя…
Мальчик-поэт,
Как забытый цветок нечаянной встречи,
Рифму «любовь»
Прикусил неживыми губами.
1941
Девушке
Когда вороны каркали – «смерть»,
А вам, – голубке, —
«Прочтите в книжке, увлекательно»,
Я вижу ворона,
Обжившегося в голубином гнезде.
Я вижу черного ворона смерти,
Обжившегося в голубином гнезде
человечества.
1941
«Я с величайшим удивленьем ощупал голову…»
Я с величайшим удивленьем ощупал голову.
(Так ощупал бы воскресший мертвец.)
Подумать лишь:
В ночь сегодняшней свистопляски
У человека осталась нетронутой —
Голова?!
Но, милостивые государи, почему мне так грустно?
Почему?
У меня ощущение красного помоста.
Древнегерманские законы имели специальные правила о палачах.
(Кстати, я еврей.)
Теперь эти правила усовершенствованы.
Милостивые государи, мне грустно потому,
Что у меня горячая голова.
Сегодня на плечах, завтра в канаве.
Но, ради гуманных чувств к еще не повешенным висельникам,
Не делайте из меня учебного черепа:
Я не хочу, чтобы меня подбрасывали в ладонях
И чернильным пальцем ковыряли в глазницах.
Я нервный,
Я умный,
Мне приличествует беззаботная загробная жизнь.
Ведь если меня обидеть,
Я могу… заскрипеть гробовой доской
И этим встревожить моих друзей-червей.
Скажу по секрету,
Что черви очень и очень ограниченные ребята.
Кроме гастрономического запаха,
Их мало что интересует.
Но, чудится мне, я еще жив.
По крайней мере, бурые клетки мозга,
Пластинчатые кости черепа, соединенные швами,
И прочие топорные вещи —
Именуются мыслящей головой.
1941
«Разве смерть…»
Разве смерть —
Полное уничтожение человеческой жизни?
Как в золотую ложку
В жалкой утвари бедняка —
Я верю в загробную жизнь.
1941
Культ
Народы
Собираются в круг
славить Солнце.
Земля – священный узел
На груди Солнца,
Одетого в воздушные ткани.
Подобно Солнцу,
Умирающему на западе,
Люди уходят в страну смерти.
Подобно Солнцу
Люди пробуждаются
ото сна
И сияют
Отраженной улыбкой Бога.
Есть в Природе
Некие тайны.
Однажды Сказанное
Деревом или звездой
Заставляет землю
Краснеть глупой улыбкой
Неуча-школьника
Под проницательным
взглядом Учителя
И черной таинственностью
Доски,
где только
Два слова:
«Тайна Бытия».
Два слова!
Трижды тайна!
– Слава вселенной!
Она прекрасна даже погремушкой
В руке Духа,
Но она нечто большее,
Чем погремушка.
декабрь 1941, Богородск
Жизнь
Отдаешь свои волосы парикмахеру,
Отдаешь глаза – постыдным зрелищам,
Нос – скверным запахам,
Рот – дрянной пище, —
Отдаешь свое детство попечительству идиотов,
Лучшие часы отрочества – грязной казарме школы,
Отдаешь юность – спорам с прорвой микроцефалов,
И любовь – благородную любовь – женщине, мечтающей…
о следующем,
Отдаешь свою зрелость службе – этому серому чудовищу
с тусклыми глазами и механически закрывающимся ртом —
И гаснут глаза твои,
Седеют волосы,
Изощренный нос принимает форму дремлющего извозчика,