Фрэнк Стоктон - Великий камень Сардиса

Около полудня, в один из дней начала лета, атлантический лайнер, направлявшийся на запад, быстро приближался к порту Нью-Йорка. Незадолго до этого, с его борта, был замечен старый маяк на Монток-Пойнт, и все на борту судна были воодушевлены осознанием того, что через несколько часов их путешествие закончится.

Судно, которое сейчас с большой скоростью двигалось вдоль южного побережья Лонг-Айленда, было "Эвтерпа-Талия" из Саутгемптона. В среду утром оно покинуло свой английский порт, и многие из его пассажиров, естественно, стремились попасть на берег, чтобы успеть сделать свои дела в последний день недели. Были даже те, кто рассчитывал совершить обратный рейс на лайнере "Мельпомена-Талия", который отплывал из Нью-Йорка в следующий понедельник.

"Эвтерпа-Талия" было одним из тех комфортабельных океанских судов, которые используются уже почти десять лет, и хотя нынешнее путешествие не было особенно быстрым, оно было совершено чуть менее чем за три дня.

Как легко себе представить, такое судно сильно отличалось от старых пароходов, которые пересекали Атлантику – "океанских борзых", как их называли во второй половине девятнадцатого века.

Здесь было бы неуместно давать полное описание судов, которые в период нашего повествования, в 1947 году, пересекали Атлантику в среднем за три дня, но представления об их конструкции будет достаточно. Большинство этих судов принадлежали к классу "Эвтерпа-Талия" и были, по сути, составными морскими сооружениями, две части которых полностью отличались друг от друга. Большой корпус каждого из этих судов не содержал ничего, кроме электрических двигателей и движущих механизмов, с необходимым топливом и вспомогательным оборудованием.

Верхняя часть составного судна состояла из палуб и кают для пассажиров и экипажа, а также трюмов для груза. Все это находилось в огромном верхнем корпусе, который опирался на нижний корпус, вмещавший двигатели, а их единственной точкой соприкосновения был огромный шарнир. Таким образом, независимо от того, насколько сильно нижний корпус мог крениться, вертеться и кувыркаться, верхний корпус оставался ровным и сравнительно спокойным.

Такое устройство составного судна не только обеспечило комфорт пассажирам и безопасность перевозимому грузу, но и позволило сделать нижний корпус гораздо меньшего размера, чем это было принято в прежние времена пароходов, когда корпус должен был быть достаточно большим, чтобы вместить все необходимое. Поскольку более современный корпус не вмещал ничего, кроме механизмов, он был мал по сравнению с верхним корпусом, и, таким образом, сила двигателя, некогда необходимая для того, чтобы двигать огромную массу через сопротивляющуюся среду океана, теперь использовалась на сравнительно небольшом корпусе, а огромное тело судна не встречало никакого сопротивления, кроме сопротивления воздуха.

Не обязательно, чтобы обе части этих составных судов всегда были одинаковыми. Верхние корпуса, принадлежащие одной из трансатлантических линий, обычно были сконструированы таким образом, что их можно было присоеденить к любому из нижних корпусов с двигателями. Каждый корпус имел собственное имя, и поэтому комбинированное название всего судна часто изменялось.

Еще не было и трех часов, когда "Эвтерпа-Талия" прошла через Нарроуз и медленно двинулась к своему причалу на Лонг-Айлендской стороне города. Карантинные офицеры, сопровождавшие судно во время плавания, передали свой отчет на официальный буксир, который встретил судно при входе в гавань, и, поскольку старые раздражители в виде таможни уже давно были упразднены, большинство пассажиров были готовы к скорой высадке.

Один из этих пассажиров – мужчина лет тридцати пяти – стоял, глядя на корму судна, а не смотрел, как большинство его спутников, в сторону города, к которому они приближались. Он смотрел на гавань, под большой мост, плавно перекинутый между западной частью Лонг-Айленда и берегом Нью-Джерси, его центральный пирс покоился там, где когда-то стояла старая Батарея, и так он смотрел на реку, на дома, простирающиеся далеко на запад, как будто его глаза могли уловить какие-то особенности страны далеко за их пределами. Это был Роланд Клив, герой нашего рассказа, который в течение последнего года учился и экспериментировал в научных школах и мастерских Германии. Именно к его собственной лаборатории и мастерским, которые лежат в местности далеко за широкой линией зданий и поселений, выстроившихся вдоль западного берега Гудзона, устремилось его сердце, а глаза тщетно стремились следовать за ним.