Светлана Волкова - Вечность или смерть?

ВЕЧНОСТЬ ИЛИ СМЕРТЬ?

Ёнгван сидел на берегу моря, оно нежно облизывало его босые ступни, но мужчина не обращал на эти тёплые ласки никакого внимания. Его взгляд был направлен куда-то вдаль, а мыслями он был ещё дальше.

С самого детства Ёнгван знал, что его ждёт блестящее будущее: учёба в школе давалась ему легко, Сунын1 он сдал одним из лучших. Правда, пришлось поволноваться при поступлении в один из топовых университетов Кореи, ведь конкурс в них достигает ста двадцати человек на место! Отучившись, Ёнгван сразу же нашёл престижную работу в сфере IT с достойной зарплатой даже для вчерашнего выпускника вуза, а потом… А потом судьба, прежде благоволившая, будто устала или позабыла про него, Ёнгвана.

Два года назад в автомобильной аварии погиб отец. Прежде светлую и беззаботную жизнь Ёнгвана затянуло иссиня-чёрными тучами. На горизонте, как бы не вглядывался мужчина, не появлялся просвет, что закончит грозу с громом и молниями, безжалостно сотрясающими мир мужчины и выбивающими из-под ног опору.

От горя мама Ёнгвана, Кёнхи, почернела и стала угасать. С трудом её удалось уговорить на плановое посещение врача, где заподозрили, а потом и диагностировали онкологию. Но время было упущено, приди Кёнхи на полгода раньше, шанс на жизнь был бы выше. Теперь же оставалось уповать на обезболивающие и молиться на меньшие страдания.

Чтобы скрасить последние дни матери, Ёнгван уходил с работы раньше остальных коллег, бесконечно выпрашивал у начальства отгулы. С каждым разом сделать это было всё труднее. И правда, кого интересует чужое горе? В беспощадной машине бизнеса и производства не место бракованным деталям, легче её заменить, тем более желающих занять освободившееся место было много, очень много. Все накопления, вся зарплата тратились на обезболивающие и уход для Кёнхи. А неделю назад её не стало. На следующий день ему объявили, что он уволен, – и никакие обещания и заверения Ёнгвана не возымели успеха, руководство слишком долго терпело. Три следующих дня запомнились ему обрывками: будто взяли страницу, порвали на много маленьких кусочков и пустили по ветру. Какие-то, поддавшись порыву ветра пропали в бездне пространства, рядом же остались самые… Какие? Неповоротливые. Тяжёлые, словно бетонные плиты, что гнетущим стыдом припечатывают, напоминая о душевной слабости.

Ранним утром четвёртого дня, когда ночь только-только нехотя отдаёт права восходу, Ёнгван наконец заявился домой. Квартира встретила его тишиной и ощущением защищённости. Стараясь не разбудить Гэнё, свою невесту, он на цыпочках пошёл в ванную. Боковым зрением Ёнгван заметил что-то не то, какую-то деталь, что выбивалась из обычной картинки домашней жизни. Пройдя спальню, он остановился. Вернулся и понял, в чём дело: двуспальная кровать пустовала. На покрывале сиротливо белел листок бумаги. Последние следы похмелья тут же улетучились, оставляя ощущение липкой духоты перед новой грозой.

“Ёнгван, прости. Но я не намерена провести свои лучшие годы в нищете со слабаком. Может, потом я пожалею очень много раз, и эти мгновения останутся вянуть облетевшими вишнёвыми лепестками… Прощай, Ёнгван!”

Ни минуты не раздумывая, Ёнгван схватил ключи от автомобиля и понёсся к мосту Мапо2.

“Прощай, Ёнгван”, – только эти два слова пульсировали по венам мужчины, пока он ехал по почти пустынным улицам города, совершенно не разбирая дороги от всё время наворачивающихся на глаза слёз. Не найдя парковочного места, Ёнгван прямо на тротуаре бросил автомобиль, выскочил из него и побежал на мост. Миновав примерно треть, мужчина стал как вкопанный около надписи, где крупными буквами задавался такой простой, но сложный вопрос: “А ты точно позвонил маме?” Не сдерживаясь, Ёнгван разрыдался, как мальчишка, немедленно схватился за перила моста, увидев тот самый просвет в тёмных водах Хангана, но сильные руки сгребли его сзади за талию и оттащили на тротуар.