Алекс Дроздов - В парадигме. Стихи
Раннее
Золотые Бумажные Псы
В моём доме из снов и туманов,
В хороводе словесной пыльцы,
Безупречной рукой без изъянов
Нарисованы мелом жильцы.
Соткан сад из раскрашенной пряжи,
В нём цветут из бумаги цветы…
Там порхают из шёлка и саржи
Мотыльки неземной красоты.
И соломенных птиц безголосых,
И кристаллы стеклянной росы,
От непрошенных глаз и вопросов
Охраняют Бумажные Псы.
Я разрушу немые запреты,
Разрубая словесный туман.
Оживут без вопросов ответы –
Те, которые сводят с ума…
Ветер хрупкие росы развеет,
Обернувшись несбывшимся сном,
И бумага цветов побледнеет
И развалится пряничный дом.
Имена и слова канут в Лету,
В смертный час, бросив суть на весы.
Только будут скитаться по свету
Золотые
Бумажные
Псы.
2007
Кружит снег за окном
Кружит снег за окном – эти белые бабочки,
Видно, ведьмы старались на святки не зря.
Он засыпал тоску и дворовые лавочки –
Вот такое немое кино января…
Так снежинки взлетают, вращаются, падают -
Им неведома тяжесть житейских путей.
Их короткая слава искрится и радует,
От холодного снега немного теплей.
Жгу в камине стихи – те, что ночью написаны,
Что-то плохо горят эти злые слова,
Только кот со своими кошачьими мыслями
Удивлённо таращит на пламя глаза.
И хоть рано ли, поздно ли, будет прозрение
Ближе к старости верно, а может – и нет,
И придёт, наконец, за грехи искупление
Но тогда, когда жизненный выключат свет.
Существует Закона черта неприметная –
Не придуманный мною случайный каприз,
Поднимается ввысь всё хорошее, светлое,
Всё дерьмо непременно опустится вниз…
2007
Душа
В кулуарах извилин нейронных блуждая,
Я случайно наткнулся на странное «тело» -
Захиревшая, робкая, с виду больная,
Там валялась душа, вся в пыли и без дела.
По каким-то разумным законам природы,
Уцелевшая в этой среде ядовитой,
Как забытое фото на полке комода -
Она всё ещё тлела,
Жива и открыта…
И взирая тоскливо и чуть удивлённо
На предмет, без сомнений, весьма бесполезный,
Думал я: «И зачем наш Господь искушённо
В мой рассудок вложил этот груз тяжеленный?»
Приспособить её для хранения дуста?
Или, может, для специй она пригодится?
Свято место не может быть голо и пусто,
Не летают без крыльев драконы и птицы…
Сквозь зарницы и судьбы плывёт «Мирабелла»,
Ни конца и ни цели у этой дороги,
Мне вчера не спалось, и в груди всё горело -
Знать, не все уплатил я долги и налоги…
Закупорить в бутылку бессмертную душу,
И забросить решительно в синее море?
И спокойнее будет, счастливее, лучше…
Ладно, пусть уж побудет.
Не мат на заборе.
2006
В ординаторской
В ординаторской как-то под вечер
Засиделись с обхода врачи…
С коньяка априори на речи
Сильно тянет, молчи не молчи.
И сказал доктор Юность, играя
Тренированной мышцей в паху:
«Что нам думать об августе в мае?
Тот, кто молод, всегда наверху!
Нужно жить и гулять, не страдая,
Безразмерен источник щедрот.
С патологией хрен опадает,
А здоровый морковкой растёт.
Нам природа ссудила здоровье
Для того, чтобы тратить его,
А задумчивость – стремя коровье,
Впрочем, как и для пони седло.
На аскезу с презреньем взирая,
Я разю не в глазницу, а в бровь –
Будет вечно душа молодая,
Не соврёт мне коллега Любовь»
Врач Любовь улыбнулась лукаво,
Закурив сигаретку во мгле:
«Вы, хирурги, такие нахалы,
Вы так бешено нравитесь мне…»
Тут вздохнув тяжело и устало
Доктор Старость промолвил в ответ:
«Вы, коллега, болван, каких мало.
Вы лишь с виду здоровый атлет.
Вас подспудно уж точат болезни:
Аденома, хондроз и артрит.
И стареем мы все, хоть ты тресни,
Щас не больно – потом заболит…
Не транжирить бы в глупых забавах
То, что в долг нам природой дано
И не жрать бы в заморских отравах
Аппетитное с виду говно.
Не открою заоблачных правил:
Старость, как ни крути – впереди.
(В рот коньяк одним махом отправил)
Пей кефир, и себе не вреди».
«Ваш диагноз поспешен, коллеги, -
– Доктор Жизнь тут вступил в разговор -
– Вышла басня о старой телеге,
Здесь не важен ваш яростный спор.
Помирю вас обоих, как братьев,
Старость – юности мудрой предел.
Не хочу среди вас выделять я