Юлия Узун - В моей шкуре
Пролог
«Месть не выход, но прекрасное развлечение»
— Ненавижу! — и я тут же получил хлёсткую пощёчину.Но моя девушка — уже бывшая — на этом не остановилась.
— Я терпела тебя целых два месяца!
Сочувствую. Какой долгий срок. Не стоило тратить на меня время.
Я стоял вразвалочку, расслабленный, а она ядовитым огнём извергалась, как древняя лавина.
— Все вы, мужчины, одинаковые! Словно под копирку вас выпускали…
Ого, не знал, что мужчин на фабрике стругают. Надо будет маму спросить название сей организации, чтобы знать, откуда я вышел.
— Ну, ничего, — продолжала она, махая перед моим носом пальчиком с жутко-синими ногтями, — ты ещё узнаешь, что это такое — страдать. Однажды и ты побываешь в моей шкуре, идиот чёртов.
На прощенье она показала мне средний палец, а я вернулся к работе. Нет смысла думать и переживать о ней. Пф… Сегодня одна, завтра другая. У женщин свои заскоки.
*** — Вероника, обслужи столик!
Я покосилась на единственного посетителя, затем продолжила неторопливые движения тряпкой по поверхности барной стойки.
— Моя смена закончилась.
— С тобой ничего не случится. Алина застряла в туалете, а человек кушать хочет.
— Надраться он хочет, а не кушать! — я бросила тряпку под стойку, в пустое ведро и взяла меню. Сделала шаг, затем остановилась и повернулась к Руслане. — В следующий раз не принимай на работу беременных.
— Три месяца назад эта шлюшка не была беременной, — зло откликнулась хозяйка и подтолкнула меня в зал, мол «иди уже».
Ненавижу такие моменты. И это тогда, когда все мысли были о выставке в центре дизайна Artplay. Руслана умела подлить дерьма в бочку с мёдом. И посетитель этот у меня в печёнке сидел.
— Выпивка кончилась, — заявила я, едва дойдя до его стола.
— Ника, ты же знаешь, я немножечко…
— Если бутылка коньяка — это у тебя «немножечко», Рома, то представляю, что ты имеешь в виду под словом «множечко», — сквозь зубы проговорила я. Ни сколько от злости, сколько для того, чтобы Руслана не заподозрила, что этот тип — мой бывший парень с сегодняшнего дня.
Он схватил меня за руку. Я обратила внимание, как исказилось лицо Русланы.
— Ника, любовь моя, скажи, что вчера ты пошутила.
— Нет, своего решения я не поменяю. Всё кончено, Рома.
— Ты разбиваешь мне сердце, — жалостливым тоном, от которого я онемела, произнёс он.
На глаза навернулись слёзы, чёрт… я же любила этого здоровячка! Но с меня хватит!
— Ты разрушил мою жизнь, — выдернула руку, — растоптал и не оставил следа. Я пыталась помочь тебе, помочь нам, но ты предпочитаешь выпивку!
— Я брошу! — он поднялся с места, чтобы обнять, но я отошла от него.
— Сколько раз ты мне это говорил? Гм? Сколько? Сосчитать у меня пальцев не хватит. Всё, настрадалась.
Я развернулась, чтобы уйти и тут… он со всей силы треснул ладошкой по столу. У меня не хватит слов, чтобы описать свой страх в эту минуту.
— Ах ты дерьмовая сука! — зарычал он, и тут я поняла, что он уже принял на грудь. Удивительно, как это я запаха не уловила. — Да кто ты вообще такая, мразь? — кричал он. — Я — мужик! Вот побыла бы ты на моём месте, тогда я посмотрел бы, как тебе такое понравилось. Ты не знаешь моих проблем, никогда меня не понимала, никогда добрым словом не утешила…
«Вот и катился бы теперь мячиком», — подумала я, а затем вытерла слёзы, гордо подняла голову и сказала:
— Если когда-нибудь, по ошибке Бога, я окажусь в твоей шкуре, милый Рома, то знай одно — я стану настоящим мужчиной. Не то, что ты!
*** — Иду! Иду! — кричала Аида Васильевна, направляясь к входной двери. Кто-то настойчиво жал на кнопку звонка, а у Аиды ноги были больные — не девочка уже, чтобы бегать.
Вздыхая, Аида Васильевна отодвинула щеколду, убрала цепочку и потянула на себя дверь.
— Вы колдунья? — сразу пришёл вопрос.
— Вы кто?
Девушка за порогом оказалась миловидной. Элегантный серый костюм, волос причёсан и собран на затылке, ухоженные руки сжимали дорогую сумочку. Богатая — это хорошо.