Ярослав Ворон - Ужас из глубин

Внеочередная сессия «Группы 16», 29 июня 2039 г.

– У вас тоже видели таких зелёных человечков?

– Человечков – нет. Видели маленькую субмарину, которая двигалась с совершенно невероятной скоростью, а потом ещё и поднялась в воздух.

– Маленькую? У нас есть сведения о быстром перемещении под водой объекта размером с дом.

– Под водой? Если это то, о чём мы все подумали, то что мы можем противопоставить?

– Есть предложение – создать международную подводную базу. Пока одну, но прямо сейчас. Если даже тревога ложная, то новые технологии всё равно не лишние…

К.б.н. Андрей Богданов, 31 декабря 2039 г.

– В семинарскую, срочно! – шефа явно подняли с постели, где он, по обыкновению, заранее дремал перед новогодней ночью. – Герт, вы тоже! Возьмите вот, вскроете та-ам, – почтенный доктор медицины Грегори Казерта зевнул, как шерстистый бегемот. – Что за конверты – сам не знаю, мне такой же передали.

– Что случилось?

– Да дьявол его знает! Прибежала Мелли с пачкой конвертов, сунула три штуки для нас и дальше помчалась.

– Что, даже не потребовала обращаться к ней «матроска Томпсон»? – Герт всегда стебается над феминистками, даром что голландец. А уж над такой карикатурной суперамериканской суперфеминисткой, как Мелани Томпсон…

– Мистер Босвелт… – тут, видимо, шеф сообразил, что и сам только что некошерно назвал эту заразу «Мелли», и не стал пугать Герта Сибирью. У них это уже традиция – чуть шуточка, так сразу: «Мистер Босвелт, вас никуда потом на контракт не возьмут, и поедете в Сибирь к Андрею!» – Нет. Не потребовала. Идём.

Семинарская у нас на станции в том же отсеке, где и лаборатории. А отсеков на этой экспериментальной полуподводной станции несколько – тут и экспериментальная мастерская, и экспериментальные склады, и доки для экспериментальных субмарин, только жилой модуль не экспериментальный – обычные каюты на двоих. Станция подчёркнуто международная, даже плавает в нейтральных водах посреди Атлантики. Вот это, между прочим, предельно странно. Если бы мы тут только океан изучали и переводные коммуникаторы совершенствовали, а то ведь и оружие! Ну да, Россия, Китай, Штаты, Европа и прочие в темпе создали полгода назад совместную опытную станцию, а потом ещё взяли и начали совместно разрабатывать оружие. Умному, как говорится, достаточно. Остаётся только один вопрос – против кого именно дружим?

Однако! К семинарской подтягивался весь штат опытной станции. Это песец, и он пришёл. То есть само по себе «свистать всех наверх» – это «аврал», а вот повод для аврала – уже «песец». Опять, что ли, война с марсианами, как сорок лет назад?

Именно этот вопрос я и задал Шурику Матюшину. Если кто из нашей русской четвёрки в курсе, то именно он. Пилот «Барракуды» как-никак. Это нам Сунь-хунь, китаёза милитаристская, не говорит ничего, а пилоты знать могут.

– Война не война, а мобилизация точно! Я только что нам нового начальника привёз! «Барракуду» за ним погнали, не «Тритон»! Сечёшь?

Секу, конечно. «Барракуда» в принципе не для перевозки начальников, это экспериментальный боевой самолёт, который ещё и под воду умеет. Навязчивая идея столетней давности, но британские учёные таки сделали это. Нет, точно Большой Песец. Если бы просто новый комендант вместо Сунь-хуня, то и приехал бы после праздника, а не «Барракудой» в новогодний вечер. «Тритон», кстати, тоже летающая подводная лодка, только десантная, по сравнению с «Барракудой» – черепаха.

Мы сели вместе. Мы – это мы с Шуриком, Кит Проливин, он тоже учёный, только физик, и «матрос» Витёк Курченко. Такая вот маленькая Россия. Нас всего-то тридцать три богатыря на этой научной станции. Комендант Сунь Цзюй, он же завхоз, он же (за глаза) – Сунь-хунь. Четверо пилотов – двое на «Тритоне», по одному на двух «Барракудах». Восемь матросов (ну понятно, что на самом деле спецназ какой-то, но все их почему-то «матросами» называют) – немножко охраняют, но в основном всякое подводное оружие испытывают. Десять технарей в своей мастерской. И нас, шпаков яйцеголовых, тоже десять. Так что каждый восьмой – русский.