Татьяна Ботанова - Узелки. Серафима

Дуняша

(вместо предисловия)

Канун Благовещения 1889 год. Санкт-Петербург

Васильевский остров.

Дуняша прижимала к груди с каждой минутой тяжелеющий сверток.

– Крошечка ты моя, погоди, потерпи маленько, сейчас уж скоро, – она с опаской смотрела на большие дома, широкие улицы… А вот и река… каменный, с узорчатой оградой, мост… Проехали по мосту, а где же остров-то? Кучер оглянулся:

– Ну, вот тебе остров Васильевский, а дальше-то куды?

– Так к барину, графу Василевскому, аль к Эрнесту Васильевичу, – Девушка растерянно смотрела по сторонам. Казалось, со всех сторон на нее надвигались страшными глазницами громады зданий.

– Сказывай, какая улица, тут все дома барские… – Ванька недавно работал на извозе, но чувствовал себя завсегдатаем.

– Так сказывал – на острове… а тут целый город…

Ванька смотрел на деревенскую, замотанную в шаль молодуху: «Едут, ничего не знают, а денежки-то небось припрятала»

– Все, девка, слазь – некогда мне с тобой лясы точить. Давай плати. – Он остановился на углу 8-й линии и Малого проспекта.

– Я же уже платила, – Дуняша достала припрятанный узелочек со своими девичьими сбережениями: добрый барин то на бусики, то на платочек даст, а она копила – хотела сапожки лаковые… вот как теперь пригодились! Отсчитала три копеечки, остальное спрятала на груди.

– То при посадке, а теперя на месте, – отвел жуликоватые глаза извозчик. Подсобил молодухе, обхватившей двумя руками младенца, слезть с повозки, подал ей узелок.

– Вон там будка городового, видишь: дядька в форме ходит – он те подскажет… а у тебя докУменты есть?

– Какие? ты что? … мы погорели…

– Без документов он тебя в участок заберет! А ребенок-то чей?

– Говорю же тебе: погорельцы мы….

– Ой, девка, плохи твои дела: как пить дать заберут. – Ванька с чувством выполненного долга подтянул потуже кушак, забрался на облучок.– Прощавай! Но-о-о! Пошла, родимая…

Колеса уходящей повозки застучали по брусчатке. Дуняшка осталась стоять посреди улицы. Мелькали редкие прохожие, никто не здоровался…

– Вечерние новости! Вечерние новости! – пробежал мальчишка.

Дуня увидела, как дядька, которого извозчик назвал городовым, повернулся в ее сторону. Еще и правда заберет… отвернулась и двинулась прочь… подальше…

Неподалеку виднелись купола церкви. Скорее туда! Но устала, ноги не держат… Решила зайти во двор – передохнуть, однако дорогу ей преградил детина в кожаном фартуке:

– Ты к кому?

– Я барина ищу, Эрнеста Васильевича…

– Тут нет такого. Адрес знаешь?

– Не знаю… – девушка посмотрела в лицо детины, из-под лакового козырька на нее смотрели добрые глаза.

– ТемнАет уже, где ночевать-то будешь? – гулко прозвучало в ушах.

– Не знаю… мне бы дите покормить … в тепло, – у Дуняши все поплыло перед глазами.

– Ой, девка, пойдем… – крепкая рука дворника поймала ее под локоть, – в каптерке переночуешь… У тебя деньги-то есть? Да ладно уж – нешто не люди мы? Иди за мной… – мужик направился вглубь двора; девушка, пошатываясь от усталости, двинулась следом.

– Давай, проходи, у меня тут кипяточек есть. Ребятенка-то успокой, титьку дай…

– Не кормлю я, мне всего шестнадцатый годок…

– Не боись, я тебя не трону. У меня дочка – такая же дурочка, как ты… Меня Прохором кличут, а ты чья будешь?

– Я, Дуняша, у графа Василевского в имении жила…

– У графа, говоришь?

– Ага. Сперва в комнатах помогала, потом вот нянькой, а теперь –не знаю… Куда мне? Усадьба сгорела… Я выскочила… дите схватила, тут вот молочко от кормилицы… – мысли у Дуняшки путались. – Нужно покормить же…– Она размочила в молоке припасенный хлебный мякиш, закрутила в тряпочку – младенец успокоился, посасывая хлебушек.

– Меня граф сироткой подобрал, в дом пристроил. Уже три года тому… Мои-то мамка с тятькой угорели, а я в сенках спала – Господь уберег… Хороший барин: сам-то он по службе уехал, а сосед Эрнест Васильевич приезжал, навещал… он тут на острове живет… и где этот остров? На реку смотрела – не видела острова… Извозчик высадил: вот те остров, а где?