Александр Миронов - Уроки рисования. Рассказы. Повесть
© Александр Миронов, 2017
ISBN 978-5-4485-2092-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Эпилог
Моей матери,
Ольге Яковлевне
Внучка в свои три года начала просить меня:
– Дедушка, налисуй мне косеську или собаську (то есть – кошечку, собачку) … Налисуй мне лечку (речку). И чтобы по ней плавали уточки… – Иногда просила нарисовать ей человечков.
И я выполнял её просьбу – рисовал. Но как это всё получалось – смешно смотреть. Однако ей нравилось. Даже пыталась перерисовывать что-то с этих «шедевров». А то и сама что-нибудь к ним пририсует. Занятие для неё, похоже, не обременительное. И я, поглядывая на её рисунки, ловил себя на мысли, что есть в этом маленьком человечке зернышко таланта. Ей три года, а рисует на уровне, пожалуй, пятилетнего ребёнка, а то и старше. Схватывает какие-то формы, пусть даже фантастических существ, но они получаются у неё всё-таки образными, понятными.
Я, разумеется, похваливал её старания, что-то подправлял в рисунках моей маленькой художницы. Но рисовал едва ли лучше ребёнка. Потому как талант мой давно уж рассеян и потерян. Ведь талант как таковой, сам по себе не может быть величиной постоянной, его может даже и не быть. Но стоит душе настроиться, отчего-то возгореться однажды, и он начнёт проявляться. А там уж всё зависит оттого, как мы встретим его, и как будем развивать дальше, и в каких условиях он будет шлифоваться. Иногда ему нужна мудрая рука родителя, наставника, и он разовьётся. А иногда… достаточно какого-нибудь незначительного случая, даже намёка достаточно, чтобы этот талант загубить, срубить тот душевный расточек.
Я вот, например, знаю одного человека, который любит петь. Но не поёт. В детстве её раз одернули – сфальшивила девочка по неопытности мелодию песенки – и всё, замкнулся маленький человечек. И умерла её песенка. А голос у этой женщины лиричный, мягкий, и душа в ней широкая. Чуть бы ей в ту пору подсказать, да в более мягких тонах или интонациях и, глядишь, была бы ещё одна Людмила Зыкина, или Ирина Архипова.
Вот примерно такое же произошло когда-то и с моей дочерью. Дочь начала рисовать тоже рано. Но тогда я ей не помогал. И вообще, избегал с ней данных упражнений, отговаривался, слагаясь на занятость и прочие причины. Однако, тем не менее, прогресс в рисовании у неё наблюдался. Вначале она рисовала так же, как её дочь сейчас. Со временем – лучше. Потом, когда народился братик, она рисовала для него. И ему не приходилось в её рисунках разгадывать, что на них изображено: человек, лошадь, дом ли, – не в пример некоторым художникам, которые, дожив до глубоких седин, всё ещё рисуют каких-то уродцев, оправдывая свои творения детским мировосприятием. Дескать, дети именно так видят мир их окружающий. Мол, незачем нагружать их изысками, чёткими формами, совершенством. Палка, палка, огуречик – вот и вышел человечек…
Но, чем старше становишься, тем чаще встречаешь людей, отношение к искусству которых так и остается на уровне детского восприятия – поверхностным, неглубоким. И, к сожалению, в изобразительном искусстве эта тенденция доминирует. Не отсюда ли отношение отдельных к окружающему миру, осознание его и их бездушие? Воспринимают мир утрированно, абстрактно, не испытывая к той же природе душевного трепета, а к человеку – любви, к ценности его жизни.
Так вот, что касается моей дочери, в ней заметен был прогресс, и в рисунках наблюдались осмысленность, изображения близкие к реальности. Уже к школе она умела рисовать и надо признать – неплохо. Но, как говорится, рисуют дети – пусть забавляются. Однако дочь настолько тогда осмелела в своём художественном творчестве, что замахивалась на более сложные сюжеты и даже портреты: матери, отца, бабушки, дедушки. Словом, она не стояла на месте, развивалась её творческая индивидуальность.
От неё вирусом творчества был заражён и братик, а может быть, он с этим зернышком и родился, и попало оно на благодатную почву. Подрастая, он следовал за сестрой, подражал ей в тех упражнениях. Но над ними какого-либо руководства, поощрения, тем более назидания не было. И если бы их немного поддержать, поощрять бы в то время, а лучше – отдать в какой-нибудь кружок, или же в изостудию, то, кто знает, быть может, из них получилось бы что-нибудь, в смысле – мастеров карандаша и кисти. Но в моей натуре ничего подобного не проявлялось.