Иван Веневцев - Урал – быстра река. Роман

Фотография на обложке – из семейного архива автора литературной обработки Валерия Николаевича Кузнецова

© Иван Степанович Веневцев, 2017

ISBN 978-5-4483-9933-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Этот роман (авторское название «Михаил Веренцов») о «неизвестной» во многом Гражданской войне на землях Оренбургского казачьего войска идёт к читателю около семи десятилетий. Судьба его рукописи, созданной за колючей проволокой Карагандинского исправительно-трудового лагеря, напоминает судьбу самого казачества, обречённого на физическое и духовное уничтожение как народный уклад и образ жизни, как народная вселенная.

Через семь десятилетий после Великого по народным страданиям Октябрьского переворота мы начали эпически вглядываться в кромешную тьму братоубийственной катастрофы. Свою правду о ней в нашей стране говорили лишь победители, хотя подлинные победители в гражданских войнах чаще всего остаются за непроницаемым занавесом истории.

После завершения Гражданской войны в России лукавые или безбожно-простодушные идеологи победившей стороны начали канонизацию, освящение классового видения её хода и её итогов. Всё, что отходило от канонов, попадало в разряд «антисоветчины» или «политически незрелого». Только гению Шолохова удалось – и это можно назвать чудом – показать невозможную по тем временам трагическую правду личности и истории.

Недостаточно было уничтожить противника как боевую силу, надо было на протяжении десятков лет добивать память о нём исторической полуправдой, которая хуже всякой лжи.

«Добрая слава лежит, а худая бежит», – говорят в народе. Всею мощью своего идеологического аппарата государство помогало распространяться худой славе белого движения, неизбежной в глобальном противостоянии, оставляя «лежать» в спецхранах чистоту помыслов и жертвенность белых патриотов.

Можно только предположить, что испытывали при этом оставшиеся в живых представители оболганных поколений. Обжёгшие их события на землях Оренбургского казачьего войска по своим масштабам и напряжению, военным и политическим последствиям были ничуть не меньше событий на Дону. Единственное, что могло примирить их с жестоким временем, это правда о них самих, воздающая по заслугам каждому – как отпущение грехов, заслуженных и незаслуженных. Оскорблённость массированной ложью, ответственность перед павшими братьями – вот что могло подвигнуть участника братоубийственной войны, каким был старший урядник Иван Степанович Веневцев, на отчаянный труд: создание романа-свидетельства, романа-хроники о пережитой трагедии.

Всякой письменной истории предшествует история устная. Народ творит фольклор, давая времени свою, единственно верную оценку. Если устные рассказы очевидца или участника поразивших его событий талантливы, а содержание его «бывальщин» отвечает общественным запросам, тогда рассказанное становится фактом общественного сознания, а многократно проверенные на слушателях рассказы о пережитом складываются в главки и главы народного романа. Здесь должны вспомниться традиции русского летописания, которое всегда было не от честолюбивого умения, а от гражданской боли. «Мёртвый ничего не скажет, а за него спросится».

У Ивана Веневцева был острый глаз и большое сердце. Не приходится говорить о его относительно счастливой звезде – не убили его ни пуля, ни штык в Гражданской, ни революционный, скорый суд победителей, ни «чёрные дыры» тюрем и лагерей. И если служители неволи не создавали ему особых условий для писательской работы, то – и это тоже чудо – не мешали заниматься делом, лагерным режимом не предусмотренным. Об этом с благодарностью (жестоко было бы гадать, насколько она искренна) вспоминает автор романа, перечисляя поимённо невольных помощников.

Так и скажешь: многим грезилось, а одному сбылось. У Ивана Веневцева, автора единственной книги, был не только личный опыт «посетившего мир в его минуты роковые», его неотступно понуждал трагический опыт поколения, по сути, целиком взятого Молохом двух Мировых и Гражданской войн. Он писал языком и жизненными представлениями этого поколения, на котором насильственно оборвалась связь времён.