Агата Кристи - Убийство Роджера Экройда

© перевод с английского Е. Калявина

© перевод с английского Ю. Калявина

© ИП Воробьёв В.А.

© ООО ИД «СОЮЗ»

Посвящается Панки[1],

поклоннице ортодоксального детектива,

где есть убийство и расследование,

а подозрение падает на всех героев по очереди

Миссис Феррарс умерла в ночь с четверга на пятницу. В пятницу 17 сентября в восемь часов утра меня вызвали в ее особняк. Но медицина была уже бессильна – хозяйка скончалась несколько часов назад.

В начале десятого я вернулся домой. Открыл дверь своим ключом и на какое-то время задержался в прихожей, оттягивая момент, когда придется переступить порог столовой. Чересчур долго вешал шляпу и легкое пальто, которое благоразумно надел тем стылым осенним утром. Признаться, я был весьма расстроен и обеспокоен. Не стану утверждать, что предвидел события последующих недель. Ничего подобного. Но какое-то внутреннее чувство подсказало мне, что впереди еще много забот и волнений.

Из двери по левую руку, ведущей в столовую, донесся звон чашек и сухое покашливание моей сестры Кэролайн.

– Это ты, Джеймс? – спросила она.

Нелепый вопрос, ну кто еще это мог быть? Сказать по правде, именно из-за моей сестры Кэролайн я так долго топтался в прихожей. Как утверждает мистер Киплинг, на семейном гербе мангустов начертано: Беги, Разузнай и Разнюхай[2]. Если Кэролайн когда-либо решится обзавестись гербом, я посоветую ей изобразить на нем восстающего мангуста. Первую часть девиза вполне можно опустить. Кэролайн способна выяснить очень многое, преспокойно сидя дома. Не знаю, как ей это удается, подозреваю лишь, что в число ее осведомителей входят деревенские разносчики и слуги. А когда Кэролайн все-таки выходит в свет, то делает это не для сбора информации, а для ее распространения. Тут ей тоже нет равных.

Из-за этого свойства ее характера я и не мог сейчас решить, как же мне быть. Что бы я ни рассказал Кэролайн о смерти миссис Феррарс, уже через полтора часа об этом будет знать вся деревня. Разумеется, я профессионал и умею хранить врачебную тайну. Поэтому привык скрывать разные деликатные подробности от моей сестры. Она, конечно, и сама все разведает, но у меня по крайней мере чиста совесть.

Супруг миссис Феррарс умер чуть больше года назад, и Кэролайн со дня его кончины твердит (без малейших на то оснований), что жена его отравила. Сколько бы я ни повторял, что мистера Феррарса свел могилу приступ острого гастрита, вызванный злоупотреблением спиртными напитками, мои заверения сестра встречает презрительной усмешкой. Согласен, симптомы отравления мышьяком в отдельных случаях можно счесть проявлениями гастрита, но Кэролайн свои обвинения строит совсем на других уликах. «Ты только взгляни на нее!» – вот ее главный довод.

Миссис Феррарс была весьма привлекательной женщиной, пусть уже и не первой молодости. Одевалась она хоть и неброско, но с большим вкусом. Платья и костюмы всегда сидели на ней отлично. И все же множество женщин заказывают свои туалеты в Париже, но из этого необязательно следует, что они отравили своих мужей.

Пока я стоял у вешалки, размышляя обо всем этом, Кэролайн снова окликнула меня – на сей раз уже более резким тоном.

– Что ты там торчишь, Джеймс? Ты что же, завтракать не собираешься?

– Иду, моя дорогая, – поспешно отозвался я. – Я вешал пальто.

– За это время можно было повесить десяток пальто!

Она была совершенно права, и я не стал спорить. Я вошел в столовую, привычно чмокнул Кэролайн в щеку и сел вкушать яичницу с беконом. Бекон уже успел остыть.

– У тебя был ранний вызов, – заметила Кэролайн.

– Да, – сказал я. – «Королевская лужайка». Миссис Феррарс.

– Я знаю, – сказала сестра.

– И как же ты узнала?

– Мне сказала Энни.

Энни – наша горничная. Симпатичная девица, но неисправимая болтушка.

Наступила пауза. Я продолжал поглощать свою яичницу. Тем временем кончик длинного и тонкого носа мой сестры слегка задергался – так всегда бывает, когда она заинтересована или взволнована чем-либо.