Всеволод Горячкин - У подножия Большого Хингана. Прапрадеды и деды

Предисловие

О том, что моя мама родилась в Китае, я узнала случайно, лишь где-то в пятнадцать лет. В восьмидесятые годы о таких вещах не принято было говорить, родственные связи с «зарубежными родственниками» не поощрялись, да и само рождение «за границей» было чем-то странным. При этом я всегда знала, что мой дед прекрасно говорит и пишет на китайском и японском языках. У него был небольшого размера толстенький словарик на китайском и иногда он объяснял нам, внукам, те или иные иероглифы; переводил, что говорят радиоведущие на случайно пойманной приёмником китайской радиостанции; показывал, как играть в кости и китайские шахматы сянци. Откуда он всё это знал и почему ничего не рассказывал? В детстве об этом не задумываешься, ведь впереди вся жизнь и кажется, что все еще сможешь успеть.

Уже после смерти деда бабушка отдала мне дневники, что он вел. Они рассказывали о его жизни, впечатлениях, первой любви, о возвращении на родину в СССР, о моём рождении. Одним из его друзей был Георгий Георгиевич Пермяков (личный переводчик последнего китайского императора династии Цин Пу И), с которым он познакомился еще в Китае. Он был знаком с дневниками деда и даже предлагал ему помочь с публикацией, но смерть деда, а потом и развал СССР, не позволили сразу это сделать.

Сейчас, вновь и уже осознанно перечитывая дневники деда, невольно сравниваешь свои и его взгляды на тот период. Понимаешь, насколько сильно поменялся мир, мировоззрение людей, произошла переоценка каких-то ценностей. По-новому понимаешь причины поведения деда и бабы, их жизнь с оглядкой.

Дневники рассказывают о детских воспоминаниях деда, его юности и зрелости. Данная книга – это первый дневник из четырех, доставшихся мне от деда. Вполне возможно, что еще живы те, кто волей судьбы, оказался в 20-60-х годах ХХ века в Китае и переживал похожие события. Данная книга позволит им освежить воспоминания. Ну а остальным читателям даст возможность узнать немного о жизни вынужденно оторванных от родины русских казаков, живших в Китае.

О том же, насколько изменились взгляды на жизнь в тот период – судить вам, дорогие читатели.

Приятного чтения!

Начал писать 20 декабря 1975 г.

Посвящаю детям и внукам,

о прошлой жизни их отца и матери и деда с бабой

Прапрадеды и деды

По всем историческим данным и из рассказов стариков, а также первых поселенцев село Кедрово Вяземского района заселялось где-то в середине ХIХ столетия, точнее в 60-70-х годах.

Расположено оно к югу от Хабаровска, по Транссибирской железной дороге и автомагистрали Хабаровск-Владивосток. Если ехать поездом, то нужно сойти на станции Котиково и где-то десять километров автобусом ехать до Кедрово.

Город Вяземск считался раньше уездом и получил свое название в честь русского инженера Вяземского – руководителя по сооружению Уссурийской железной дороги.

До заселения русскими эти земли были ничейные.

И вот забайкальские казаки первыми основали здесь опорные поселения – станицы. К их числу относились Венюково, Кедрово, Булдаково (ныне Забайкальское), Кукелево, Лончаково и другие.

По первому заселению село Кедрово оказалось на затопляемой пойме и пришлось переселиться ниже по Уссури километров на семь, на самом берегу реки.

Вот в те годы и поселилась там семья Горячкиных, пришедшая из Забайкалья. Первым из Горячкиных был дед Иван, его брат Павел…

Это были физически сильные, выносливые, ко всему привыкшие, видевшие всякие невзгоды люди, и, по-видимому, не от хорошей жизни рискнули они проделать в те времена свой нелегкий путь, начиная с берегов Шилки, и пройдя до верховий реки Уссури.

До устья Уссури сплавлялись паромами из леса или большими лодками (халками). По р. Уссури нужно было идти против течения.

Халки цепляли верёвкой за нос лодки или мачтовницы, и несколько мужиков, а иногда и баб-казачек засучив гачи штанов или заткнув длинные юбки за пояс, тянули суда, гружённые скарбом и запасами продуктов, а иногда малыми детьми, стариками или больными. Словом, теми – кто не мог передвигаться самостоятельно.