Дмитрий Сиротин - Ты просто выйди

* * *

Бабочки летают вокруг лампы. За окном темно, а наша лампа горит. Вот они и летят прямо на ее свет. Кружатся туда-сюда, как будто танцуют. Мы с мамой смотрим на бабочек.

Мама тихо говорит:

– Теплая ночь…

Да, ночь теплая, и мне тепло, и маме тоже.

Мы с мамой смотрим на бабочек вокруг лампы. Каждый вечер смотрим.

А еще мы смотрим на поезда.

Наш дом рядом со станцией. Когда засыпаешь, слышно, как грохочут поезда и как голос в громкоговоритель все время предупреждает: «Будьте осторожны, по первому пути…» или, например: «Внимание! По второму пути…» и совсем редко: «Будьте осторожны: на первый путь прибывает поезд номер…» И так всю ночь. Днем, конечно, тоже голос, но днем я в школе, а мама на работе. Зато всю ночь потом слышны и грохот поездов, и таинственный голос.

Я иногда думаю: как выглядит эта женщина? Которая объявляет о поездах. Молодая или не очень? И какой у нее характер? И есть ли дети? И как она с ними общается? Представляю: приходит домой, и – с порога, по привычке «Будьте внимательны и осторожны! В квартиру прибыла мама номер один!»

Мы с мамой смотрим на поезда по выходным.

Стоим и обсуждаем:

– Ого, какой длинный! Ну да, товарный, товаров много, вот и длиннющий…

– Ух ты, пассажирский! Какой там дядька в окне смешной, видишь, да вон, вон!

Поезда почти никогда не останавливаются на нашей станции, проезжают мимо. Редко-редко бывает, что остановятся, да и то на одну-две минуты. Это называется «техническая остановка». И люди тут редко выходят из поезда: боятся, что он без них уедет.

Иногда выскочит какой-нибудь дяденька, постоит, подрожит, если зима, или понежится на солнце, если лето, сплюнет зачем-то – и опять в вагон.

Или мама с детьми. Тоже выйдут, поглазеют с полминуты и скорей обратно.

А однажды я увидел девочку. Она вышла из вагона и стояла смотрела на нас с мамой. А мы смотрели на нее. Особенно я. И мне вдруг стало так грустно-грустно, что через полминуты она вернется в вагон, и поезд уедет, и я никогда больше ее не увижу. И мне вдруг страшно – прямо стянуло все внутри! – захотелось подбежать к ней.

Но что бы я ей сказал? Зачем подбежал бы? Глупо.

И девочка все смотрела на нас, а мы на нее.

У нее были короткие черные волосы, и глаза тоже черные. И вся она была такая красивая, и как будто с другой планеты. Не знаю, как объяснить… Вот как будто живешь-живешь, и всех вокруг знаешь, и тебя все знают, а тут что-то совсем незнакомое, притягивающее и пугающее одновременно. Но больше все-таки притягивающее. И щемит в груди, потому что сейчас уедет, вот сейчас…

И конечно, пока я думал, голос прогудел в микрофон: «Будьте осторожны: от первого пути отходит поезд номер…» И девочка засунула руки в карманы синей куртки (была осень) и стала медленно подниматься в вагон. И даже со спины она была вся такая красивая и изящная.

Поезд тронулся, а я все стоял и смотрел ему вслед, и мама сказала:

– Ты чего застыл? Пойдем, а то я замерзла уже… Пойдем чай пить.

Мы пили чай с шоколадным сыром, и я все думал про девочку в синей куртке. С черными волосами и глазами. И было так грустно, что никогда ее больше не увижу и не найду, даже если бы захотел. Вот говорят: «Сейчас, в век интернета, всех можно найти!» А вот не всех. Как найти мою девочку? Я ни имени ее не знаю, ни фамилии, ни из какого она города ехала, ни в какой… Так что не всех можно найти. Да. Не всех. И это печально.

А еще у нас с мамой живет собака. Ее зовут Лайк.

Я гуляю с Лайком, он носится, лает на поезда… Глупый. Большой, белый и глупый. Я его обожаю. Вот правда – настоящий друг человека! Как ластится, когда после школы прихожу! Прямо – шлеп лапами на грудь! И стоит, язык высунул, и дышит. Радуется, значит.

Мне вообще редко кто радуется. Ну, мама, конечно. Но она ведь и должна мне радоваться. Она же мама. Хотя мамы разные бывают, это да… Вот у Вити Свешникова мама все время на него кричит. И все время им недовольна. То что поздно из школы пришел, то – что рано. То двойку получит, то еще чего… Прямо не угодишь ей. Витя однажды мне сказал по секрету:

Следующая страница