Сергей Демиденко - Тропарь и коллекта

Петер зажмурился. Солнечный луч отразился от купола местного храма и проник через защитный колпак Мессершмитта Bf109F. Лётчик вздрогнул и выругался:

– Verdammt![1]

Рука невольно дрогнула и самолёт покачнулся. Управление этой современной птицей не составляло труда для Петера: он был лучшим из выпускников школы Люфтваффе – этого статуса требовал долг его крови.

Петер был бароном, сыном барона. Он всегда шёл впереди своих сверстников, остальные должны были оставаться чуть-чуть позади. Закончив с отличием Берлинский университет, он понимал различия в феодальной иерархии. Высшим титулом империи был Кайзер. Вслед за императорским шёл титул Кёниг – высокородный. На языке русских варваров этот титул звучал как «король». Высшим не венценосным титулом в империи был Герцог. Слово происходило от древнегерманского Herizogo, означавшего «предводитель». Древние германцы так называли своих военных вождей. Далее шли Князь (фюрст) и производное от него непереводимое для варваров Курфюрст – избиратель, имевший право голосовать за императора – после падения швабской династии Штауфенов в конце XIII века императоров Священной Римской империи стали избирать. Следующим в иерархии был Граф (писец). Так назывался императорский или королевский служащий, наделённый всей полнотой административной и судебной власти на данной территории – своём графстве. Маркграф – от слова mark – «приграничная земля» – был королевским наместником в марке, а Пфальцграф (Pfalz – дворец) – представителем короля либо императора в его резиденции при отсутствии владельца. Низшим в феодальной немецкой иерархии был Фрайхер – вольный господин, владевший собственной вотчиной в отличие от держателей поместий (феодов). С формированием феодальной системы понятие «титул» обязательно включало отношение к унаследованному либо подаренному королём земельному владению, поэтому любой титул включал предлог von (из) и название владения.

Как такового титула «барон» в Германии не существовало. С тяжёлой властной руки тёзки Петера фон Остена, самого убедительного для европы варварского царя – Петра 1 к славянам пришла мода всех высокородных немцев называть баронами.

По технике пилотирования самолёт был прост и требовал средней квалификации от пилота, но барон Петер фон Остен чувствовал возможности любимой «птицы» всей душой. Двигатель DB-601А обладал максимальной мощностью 1050 л. с, на высоте 4000 метров, однако на показательных полётах при выпускном экзамене Петер удивил высокое командование. Все технические паспорта Мессершмитта Bf109F содержали предельную цифру вертикальной скорости подъёма – 19,3 м/сек. Считалось, что по продольной и поперечной осям устойчивость превосходная, а в вертикальной – требовала доработки: элероны двигались легко, а рули высоты привести в действие было трудно – предкрылки выходили не одновременно. Но несомненным преимуществом Мессершмитта Bf109F были его качества при пикировании. Машина была подобна увидевшей жертву хищной птице, не сомневающейся в успешности своего сближения с землёй. Петер слегка спикировал до высоты 2,5 километра, а затем, разогнавшись с дополнительной тягой от земного притяжения, плавно перевёл стрелку подачи топлива на максимум и, преодолев перегрузку, перешёл на вертикальный подъём. Наземные приборы зафиксировали скорость подъёма 25 м/сек.

Это был неожиданный для конструкторов рекорд. Эрнст Удет, – начальник технического управления Люфтваффе, присутствовавший на выпускном экзамене школы, задержал руку Петера в своей на долю секунды дольше допустимого этикетом.

– Du wirst ein guter Pilot, ein junger Mann![2]

Солнечный луч одновременно развеселил и насторожил Петера. Он не был суеверен, подобно умнейшему еврею Эйнштейну и глубоко почитаемому им учёному – основателю немецкой классической философии Иммануилу Канту. Подобно Людвигу Фейербаху он долгое время был убеждён в могуществе разума. Но практика – основной критерий истины – призывала к осторожности. За его крепкими плечами была экспедиция на Тибет, третья из руководимых Эрнстом Шеффером экспедиций в столицу – закрытый для чужаков город Лхаса. Фюрер не жалел средств на исследования мистических практик Востока и особенно тибетских. Считая Тибет таинственной прародиной ариев, он увлёк «Чёрного герцога» – Гиммлера идеей постоянной связи с подножием горы Канченджанга, где предполагалось нахождение одного из входов в таинственную Шамбалу. Встреча двух свастик предполагала не только колонизацию Тибета, но и последующий союз Гитлера с великими магами для завоевания Человечества.