Марина Фьорд - Трое в Стокгольме, не считая собаки

Свет настойчиво проникал сквозь закрытые веки. Она проснулась, несколько минут полежала, пытаясь вспомнить, что произошло, но в затуманенном сознании всплывали только смутные образы. Скоро глаза привыкли к освещению, взгляд сфокусировался и заскользил по стенам незнакомой комнаты, раздвижному шкафу, крепившейся к стене раковине, из которой словно хвост змеи свисал шланг. Сама она лежала на металлическом столе под конструкцией из нескольких ламп. Одна лампа горела, освещая помещение ровным матовым светом. В комнате не было окон, только приоткрытая дверь.

Она села, спустила ноги на пол и, помедлив, осторожно встала. В голове тут же загудело, комната поплыла перед глазами. Она подождала, пока пройдет головокружение, сделала несколько шагов к выходу, открыла дверь и очутилась в небольшом холле. Слева находилась уличная дверь. Из открытой комнаты справа доносились приглушенные голоса. В просвете дверного проема, меняя очертания, двигалась тень.

Туман в голове почти рассеялся, обрывки воспоминаний, как пазлы, сложились в цельную картину последних событий. В груди похолодело, внезапный страх накатил холодной волной, сжал горло. Она задышала часто и прерывисто, попятилась к выходу. Быстро справиться с замком не получилось, пальцы, словно чужие, не слушались. Наконец дверь открылась, впустив внутрь ночную прохладу.

Перед домом начинался лес. Верхушки высоких деревьев выделялись на фоне звездного неба, а поросль между стволами в темноте казалась непроходимой чащей. От порога до кромки леса было не более десятка метров открытого освещенного луной пространства. Она побежала изо всех сил, но движения давались с трудом, будто бы вокруг был не воздух, а вязкое желе. У ближайших деревьев споткнулась о камень, упала плашмя и больно ударилась о землю. Превозмогая боль, приподнялась на локтях и оглянулась. В свете дверного проема появился темный силуэт человека. Человек на мгновение замер, а затем быстро двинулся вперед.

Она прижалась к земле и замерла. Совсем близко прошелестели и стихли шаги. В наступившей тишине она слышала стук своего сердца, а еще мерный звук, похожий на шёпот моря. Она осторожно приподняла голову, чтобы осмотреться. Внезапно острая вспышка боли пронзила мозг. Потом еще одна, и сознание заволокла густая пелена.

***

Полная луна висела над заливом, отражаясь в водной глади серебристой дорожкой. Ее холодный свет опускался на поросшие лесом берега, проникал сквозь листву, ложился на поверхности, причудливо изменяя их контуры. Бледные ночные лучи освещали каменистый берег небольшой бухты и одинокий дом с причалом. Темные дощатые стены придавали строению заброшенный вид, но укатанная грунтовая дорога, проложенная через лес, и лодка у причала указывали на то, что это место было обитаемо.

В тени дома стоял человек. Он наблюдал за катером, который бросил якорь у противоположного берега бухты. Бухта всегда была безлюдной, и появление припозднившихся туристов стало для него неожиданностью. Незваные гости не спали, на катере звучала тихая музыка, слышались бодрые голоса. Мужчина с досадой посмотрел на приготовленную к отплытию лодку, выругался и скрылся в доме.

Солнце еще не взошло и только угадывалось за горизонтом, когда человек вышел наружу. Волоча за собой громоздкий сверток, он подошел к стоявшей за углом машине, погрузил свою ношу в багажник и сел за руль. Автомобиль тихо тронулся с места и по лесной дороге выехал на пустынное шоссе.

Трасса делала плавный поворот, повторяя очертания береговой линии. В этом месте залив сужался, образуя приливное течение. Вода в утренние часы поднималась, подступала по бетонному ограждению к обочине и, напряженно урча, замедляла движение, готовясь к отливу.

Автомобиль въехал на мост и остановился. Вода внизу оставалась еще относительно спокойной и только готовилась хлынуть в море, образуя бурлящие воронки. Водитель вышел из машины. Он огляделся, вытащил из багажника сверток и, с силой размахнувшись, перекинул его через парапет. Шум воды заглушил всплеск. Через мгновение автомобиль продолжил путь навстречу первым лучам нового дня.