Илья Веригин - Трансформатор, или Раскачивая лодку

Идея этой повести родилась в бессонную ночь после трагедии в «Зимней вишне» в 2018 году. Точно так же, как один из героев в завязке сюжета, я ощущал вселенскую боль внутри себя, думал о своих детях, о справедливости. А потому позволил себе пофантазировать об альтернативной истории, в которой мир трансформируется к лучшему – за счет людей и их человеческих качеств, окружающих нас цифровых технологий и, конечно же, всесильного магистра случая, который трагическим образом сплетает судьбы.

Этот день начинался, как многие предыдущие. Но всё же в этот день многое изменилось.

Вышел из метро. Унылая толпа, прикрывшись зонтами, текла между нависшей последней майской тучей и холодным серым асфальтом, словно их ожившее порождение. Немногие позитивные желтые, красные и другие контрастные пятна курток стирались в ее пульсациях и завихрениях, отчего в душе пробуждалось какое-то неприятное, гнетущее чувство.

В полуподвале бара, наоборот, было тепло и уютно. Сквозь окно виднелись лишь мельтешащие подошвы этой серой действительности, с которых в образованную дождем мокрую взвесь то и дело растворялись комья ниоткуда, казалось бы, взявшейся грязи.

Вспоминалась клумба с газоном, которая примыкала к углу дома у метро и из-за своего неудачного расположения прямо-таки кричала прохожим: «Иди по мне!», чем многие незамедлительно и пользовались, ведь вираж в три метра был крайне неудобен в плотном людском потоке, а на красоту и то, что в эту клумбу зарыты их налоги, большинству было искренне плевать.

Такая постоянная экономия секунд была чем-то вроде городского, сугубо московского, вида спорта и сильно пакостила жизни города, проявляясь во всем: от личного хамства в толчеях и очередях, куда бы они ни стояли, до опасной агрессии на дорогах. Но такими были далеко не все…

По запотевшей стенке свеженалитого бокала стекла крупная капля, и теперь в ее следе виднелась армия крошечных пузырьков, радостно несущаяся вверх сквозь полумрак DIPA, навстречу искусственному солнцу над столом.

Глядя на эти пузырьки и образованный ими слой густой пены, Андрей думал, что надо бы, пожалуй, дождаться определенной точки невозврата, в которой большинство – две трети или, скорее всего, около трех пятых населения научится безусловно уважать других людей и результаты их труда, а остальные вынуждены будут адаптироваться; что это нужно пропагандировать, как здоровый образ жизни. Интересно, когда мы до этого дорастем? – под обобщенным «мы» Андрей, естественно, имел в виду всю любимую, непонятную, красивую и противоречивую Россию.

– Никогда! – вдруг прозвучал громкий голос за спиной в такт звону колокольчика от захлопнувшейся двери. Волков, а сокращенно Волк, резким движением обогнул стол, приземлился на скамью напротив и, привстав, потянулся для приветствия.

– Привет, – Андрей пожал волосатую лапу, поднялся, опершись на нее, и похлопал друга по спине. – Ты о чем?

– Никогда этим… верить нельзя! – Волк вытянул левую руку и указательным пальцем, словно бог-отец с La creazione di Adamo, ткнул в сторону телевизора на ближайшей колонне: – Смотри! Внутренний враг не спит…

Звук был отключен, но новостной картинки, снятой на мобильный телефон очевидцем, было достаточно, чтобы понять масштаб трагедии.

На краю набережной стояла теперь ведущая в никуда, немного деформированная арка из частично лопнувших и сдувшихся белых и голубых воздушных шаров. Из воды, словно спина исполинского кита, не более чем на метр выступала изогнутая линия обросшего водорослями днища. В завихрениях ближе к берегу плавали немногочисленные деревянные обломки вперемешку с радужными пятнами и разной утварью, которой посчастливилось оказаться легче воды и не нуждаться в дыхании. С другой стороны корпус судна облизывало течение, которое уже давно вернуло реке аккуратный вид, подобающий гордой стихии.

Бегущая строка федерального канала была скупа: «…окончания школьного года… подтверждена гибель 19… 84 пропали без вести… уголовное дело».