Елена Линд - Тихая сбивка

Пролог

Когда город стал тише, никто не запаниковал.
Люди продолжили ходить на работу, говорить «спасибо», пить кофе без вкуса.
Просто исчезли эмоции. Как будто кто-то убрал громкость.
Элина знала: ей больше не больно.
Но и не радостно.

А Дэн знал, что это – не тишина. Это смерть в медленном темпе.

Глава 1.

Громкость ноль

Дэн любил тишину, пока она не стала официальной политикой.

Мастерская пахла пылью, пластиком и чем-то тёплым – может быть, воспоминаниями. Он сидел над старым кассетником, возился с головкой и пытался снова заставить его петь. Это было бесполезно – лента порвана, звук съеден временем. Но он не сдавался.

– Ну же, – пробормотал он. – Скажи мне что-нибудь.

Шипение. Пауза.
И вдруг – голос. Хриплый, неуверенный, как будто стеснялся вернуться в мир:

"…иногда мне казалось, что я чувствую запах дождя даже под крышей…"

У Дэна перехватило дыхание. Не из-за смысла – из-за чувства. Из-за того, что голос дрожал. У тех, кто проходил сбивку, такие дрожи вырезались. Он выключил магнитофон, быстро записал в блокнот:

"Запись 18. Человек. Живой. Или был."

За окном было утро. Хотя кто знает. В Лингауне не было больше утр – только состояние времени. Люди шли одинаковыми шагами, с одинаковыми лицами. Платформа сбивки регулировала не только эмоции, но и мимику.

"Стабильность – это добродетель," – твердили дроны.

Он их не слушал. У него были свои ритуалы: чай с лимоном, радио на низкой частоте, тетрадь с записями "живых фраз". Он собирал их, как охотник собирает кости исчезнувших животных.

Иногда он замечал девушку. На углу улицы, в кафе без запаха.

Элина.

Она сидела одна, не пила, не ела. Только смотрела.
Он знал её ещё до. Когда у неё был смех. Сейчас у неё было только молчание – ровное, вычищенное.

Но иногда – он был уверен – её глаза дрожали.

Флешбэк.

Последний громкий день

Комната была слишком белой.
Белой настолько, что исчезали края. Не стены – границы самой Элины.

Она сидела на жёстком стуле, сжав руки между коленей. Напротив – врач, или оператор, или просто человек в сером. Его лицо не запоминалось. Может, так и было задумано.

– Ваш пульс – нестабильный, – сказал он, глядя в планшет.
– У вас были суицидальные мысли в течение последних сорока восьми часов.
– Вы потеряли… мать.

Слово «мать» он произнёс мягче. Почти жалел. Почти.

Элина не отвечала.
Она смотрела в левый угол комнаты, где в воображении стояла старая фотография – мама и она, обнявшись у окна, смеются. Снег на стекле. Запах варёного молока.

– Если вы подпишете согласие, – продолжал голос, – вы избавитесь от боли. И страха. И, скорее всего, от повторной попытки.

Он положил планшет перед ней. Там уже был её профиль. Осталось только коснуться экрана.

– Элина, – мягко сказал он. – Вы всё ещё чувствуете?

Она посмотрела на него. Медленно. Как будто сквозь воду.

– Да, – прошептала она.
– И это невыносимо.

Она протянула руку и коснулась экрана.

В тот момент – совсем короткий – ей показалось, что воздух в комнате содрогнулся. Как если бы кто-то выключил музыку, которую ты не слышал, но чувствовал.

Всё стало тише.

Навсегда.

Глава 2.

Без вкуса

Кафе называлось «0 ЭМО».
Никто не смеялся, не шумел, даже музыка здесь играла в частотах, безопасных для уравновешенных клиентов.

Элина сидела у окна. Перед ней – чашка с зелёным чаем. Она не пила его. Просто держала.
Тепло помогало помнить, что она ещё существует.

Дверь открылась. Лёгкий звук – почти неощутимый.
Дэн вошёл, неловкий, с сутулыми плечами и усталым взглядом. Он шёл, будто крался, и, как всегда, выбрал столик рядом. Не с ней – рядом.

Он не поздоровался. Не спросил разрешения. Просто сел.
Они оба смотрели в окно. Город за стеклом был серым до абсурда, будто его выкрасили из баллончика.

– Ты ведь не чувствуешь вкус, да? – спросил он.

Она медленно повернула голову.

– Нет.

Пауза. Он кивнул, как будто это подтверждало какую-то внутреннюю гипотезу.

– Но ты сюда приходишь.

– Тут когда-то пахло корицей.