Светлана Сазонова - Тепло камней
Корректор Татьяна Князева
© Светлана Сазонова, 2025
ISBN 978-5-0065-8217-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Мой поводырь, слепая тень, покинь меня…»
Мой поводырь, слепая тень, покинь меня,
сейчас страсть – пыль меж жерновами.
Переверни часы, засыпь песком
улыбку, блеск воды на солнце.
Твой прелестный запах
И умные глаза.
Явь, сны я вижу вверх тормашками.
На узкой улице осенним вечером
Авто, омытые дождём
Как устрицы, отливают перламутром.
«Человек не вместит избыток…»
Человек не вместит избыток
милостей неба.
Река чистых чувств
вышла из моих берегов.
Белые чашки с саксонским рисунком,
Пластиковые бутыли,
Глубокая ванна переполнены.
Все краны открыты.
В моем доме плещется голубой Дунай.
Вода уже по щиколотку,
И рыбы слегка задевают меня,
Встречая на своём пути.
«Господь…»
Господь,
Мы в театре твоего величья.
Дымчатые облака здесь
Схвачены кое-как на живую нитку,
И тучки у тебя на птичьих правах.
О нас и речи нет.
Как четки, перебираешь наши позвонки,
читаешь мысли и письма до дыр,
Любовь являешь горящий куст Моисею.
И отсвет огня чернит без того смуглую леди.
«На берегах…»
На берегах
рыкайте львы.
Песочных часов
сочись дорожка.
Карманный фонарик, освети мне путь.
Я знаю,
по почте придёт
коробка конфет, и в каждой
капелька яда,
шарик рыбьего жира.
Маленькая бомба
моей смерти
нарочно сделана на заказ.
Не перепутать —
указаны инициалы,
подсказка для почтальона.
«Любовь открывает шлюзы…»
Любовь открывает шлюзы,
успей всплеснуть руками.
Слоновья ярость любви беспощадна,
жирное масло ромашки любви,
деньги любви,
профили цезарей,
добыча солёной любви тайком.
Казнить, растоптать и сжечь,
выстрелить прахом из пушки.
Любовь запятая помиловать.
«Заветная мельница, щедро…»
Заветная мельница, щедро
намели манны небесной
последний раз в этом году.
Утешь шёлкового самурая,
утешь мою бритую башку,
в отчаянии и трауре
утешь, умер мой
человек дождя.
Злое имя
Чистая ненависть, без любви
Лишь война хороша, а мир – дурной.
Злое имя,
забудь горький трепет бабочек в кулаке и лягушек
в постели.
Я не могу больше слышать звук твоих шагов,
видеть тупое лицо.
Из-за чего сыр-бор?
Мнимая крепость любви.
Арматура, стальной каркас
и стены из яичной скорлупы.
«Лицо девушки из фильма…»
Лицо девушки из фильма
в плывущем, кривом стекле,
левая щека и губы словно искусаны пчёлами
Она вполне сыта от слёз,
но есть и правдивые отражения,
говорю я, человек за письменным столом, —
за спиной у меня, в зазеркалье,
ведётся строительство башни.
Мы здесь, Господи, на ярмарке тщеславия,
под Твоим палящим солнцем,
всю нашу жизнь
женщины в начале беременности,
едва округлились животы,
ребёнок внутри размером с персик,
старшенькие только-только научились ходить
и задумываются, прежде чем ступить
ножкой в мягком башмачке.
Мужчины с пытливым взглядом
надеются на удачу.
Девушки, похожие, словно сёстры
русые волосы одной длины,
южный загар.
Насмешливые юнцы
с бледными шрамами на руках
ещё не оперились, а всё туда же.
Мы все здесь, как уже было сказано,
поднимаемся и спускаемся по лестницам,
выбираем, прицениваемся, спорим, торгуемся,
уговариваем, бьём по рукам,
собираем по кирпичику свои башенки.
Она – Вавилонскую,
он – Пизанскую,
я и ты – из слоновой кости.
Суетимся и хлопочем, глупые,
и жара нам не помеха…
Мы не понимаем ни бельмеса,
ничего из тех слов, что важней любви.
Отражения, но правдивые,
мы ужин из слёз, да, пусть.
Не хлебом единым.
«Мы обречённо ждём солнце…»
Мы обречённо ждём солнце.
Доброе утро, палач.
Вновь предстоит казнь египетская,
взятки неприемлемы,
жертвы – золотые тельцы,
переплавленные из коронок, – неугодны.
Святая простота
подкинула охапку хвороста в огонь.
Гори, гори ясно,
чтобы не погасло.
Воздушные реки,
горячие потоки,
поднимаясь вверх по теченью,
попадём на игрушечное небо.
Проклятая тряпка,
на ярко-синем фоне
обугленные черепушка и косточки крест-накрест.
И Роджер печален в такую жару.
«Дети закрывают глаза от страха…»
Дети закрывают глаза от страха,
взрослые прячут взгляд
за большими чёрными очками.