Роман Корженевский - Тайна разбитых чресел

Я, должно быть, никогда не познаю трёх чрезвычайно важных истин – как работают магниты, почему на выборах побеждают идиоты, и за какие, чёрт подери, прегрешения меня в тот день решили покарать боги Солнца из всех мифологий мира. Ибо стоило мне лишь самую чуточку прийти в себя и приоткрыть глаза, как их немедля выжег беспощадный рассвет, осеняющий своим утром город. Может кому-то солнце сейчас было жизненно необходимо, но только не человеку вроде меня, что был вынужден прервать довольно успешный процесс поднимания самого себя из бессознательного состояния и отвлечься на попытку не зажарить себе мозги. Я отказался от идеи тут же встать и начать во всём разбираться и прилёг обратно. Вскоре надёжно защищённые веками глаза более-менее попривыкли к невиданному световому буйству, и мой разум разгрузился для размышлений.

Поразмышлять же и впрямь было над чем. Хотя бы над экзистенциальным вопросом «Кто я?». Нетривиально, но жизненно – так вышло, что тем утром я очнулся будучи в полнейшем неведенье относительно своей личности, своего прошлого. Я знал лишь, что прошлая ночь была довольно, кхм, весёлой. Всё остальное же… Не, я читал, конечно, про ретроградную амнезию, но испытать её на себе уж точно не ожидал на своём веку.

Впрочем, довольно впустую валяться. Эдак и обратно в бессознанье провалиться можно. Кем бы я ни был, я точно не был рохлей, который впадает в истерику от любой мелочи. Да, даже от потери памяти. Так что я, приложив некоторое усилие, поднялся на ноги, поболтал головой, разгоняя нехорошие мысли, и, наконец, огляделся.

Судьба занесла меня в относительно небольшую квартирку, точнее – в её спальню. Внимательно осмотрев освещённые рассветом стены и общее убранство, – грубый рабочий столик, покрытый изъеденным сигаретными ожогами лаком, небольшой замызганный сейф с помятой и открытой дверцей, парой напольных ламп под крикливо-изумрудными абажурами и ковёр, прикрывающий кривоватый пол, – я подумал, что её владельцу не помешал бы самоучитель по художественному вкусу для чайников. Глянув под себя, я порадовался, что не имею привычки думать вслух.

Я очнулся на кровати, и эта кровать оказалась не пуста. У моих ног, укрытый смятым одеялом и горой щепок, покоился, по-видимому, хозяин квартиры. Грузный благообразный мужчина, чьи подбородки заботливо укрывала пятидневная щетина, звездой распластался на матрасе, и его лоб украшала здоровенная шишка. По одежде трудно было определить его место в социальной лестнице, но я выдвинул предположение, что он должен быть из какого-то ведомства. Уж больно приличным и официальным был его наряд, будто у полицейского на гражданке. Вернее, был бы, не будь он весь в неведомо откуда взявшейся трухе и обломках.

С трудом подняв голову вверх, я всё же сообразил, откуда нам достались все эти подарки природы. Надо мной во весь потолок растянулась дыра, в которую грозила съехать кровать квартиры этажом выше. Сказать, что её пробило, мне было трудновато. Возможно этот дом был настолько дряхлым, что потолок отказался держать всё на себе и сбросил балласт. Я поспешил выйти из-под нависавшей кровати, заодно оттащив бездыханного хозяина. По пульсу вроде живой был, что удивительно. Решив, что от него в данный момент ясности не дождаться, я начал себя ощупывать.

Первым делом я ощупал голову, которая точно налилась свинцом. Я пролежал в отключке достаточно долго, чтобы основная боль ушла, оставив лишь неприятно ноющее ощущение, расползающееся от макушки. Сознание, тем не менее, всё ещё было настолько замутнено, что было готово, наверное, принять любое объяснение произошедшему. А объяснение найти очень даже хотелось.

В целом, не считая головы, я был цел и здоров. Моё тело без синяков или иных следов борьбы скрывали симпатичный деловой костюм, молодецки расстёгнутая сорочка, тёмно-лаковые штиблеты и длинное пальто песочного оттенка. Пошарив в карманах я облегчённо выдохнул, не найдя ничего явно чужого. Только стальную флягу, полную наполовину, почти докуренную пачку сигарет, зажигалку к ним же…