Ви Майерс - Там, где плачет Ива

Там, где плачет Ива

Ви Майерс

Вступление

Где-то далеко, за обрывистыми горами, за бескрайними морями, там, где не ступала нога смертного, жила старая, жалкая Ива. Уже многие столетия она цеплялась за край скалы своими толстыми, но трухлявыми корнями. Внизу бушевало неспокойное море – оно яростно разбивалось о камни, превращая их в острые, как лезвие, скалы. С незапамятных времён Ива держалась за берег, а море снизу терпеливо её поджидало. Их борьба длилась так долго, что и море, и Ива давно забыли, с чего всё началось.

Изо дня в день, несмотря на страх и усталость, Ива побеждала – оставаясь на высоко, на горе над морем, на много-много метров. Но внутри неё что-то горело. Пожираемая странным недугом, она стонала – трещала кора, шуршали длинные, тонкие листья. И каждое утро Ива плакала. Море ловило её слёзы и, разозлённое, поднималось ещё выше, в тщетной попытке добраться до несчастного дерева, что пряталось на склоне.

Но как бы море ни старалось – ему никогда не достичь Ивы. Потому что решала всегда только она: отпустить ей скалистый край и разбиться об торчащие из моря камни или держаться – из последних сил, на горе недругу своему. Изредка мучая душу до изнеможения, до голода, надеясь изо дня в день, что этот кошмар всё же когда-нибудь кончится.

О чём же рыдала Ива? Тосковала ли она по покою, что было до моря? Иль пыталась смириться с неизбежной кончиной? Быть может, приняла свою судьбу? Ни ветер, ни зной, ни ярость штормов не могли сломить её. А Ива всё рыдала и рыдала. Сверкающие алмазы переливались на изящных, зелёных листочках. Они были так прекрасны. Пока не исчезли в тёмной, сине-чернильной бездне. И даже тогда – Ива не падала. Не сдавалась. Не умирала.

Глава 1

– Кто это? Я вижу её здесь каждое утро.

– Бегает она. Старшекурсница.

– Красивая…

– И неразговорчивая.

Раннее утро. Красный рассвет расползается по небу, окрашивая величественный двор в медные оттенки. По каменной дорожке, идущей вдоль гротескного чёрного здания, бежит русоволосая девушка в наушниках. Что она слушает в эти безмолвные часы?

На улице холодно. Настолько, что мелкие капельки росы превратились в белоснежный иней, покрывший траву и камни. Изо рта девушки вырываются плотные клубы пара. Она не торопится, но и не останавливается – её движение похоже на обряд, на внутреннюю молитву. Это ритуал. И она точно знает, что из окон за ней наблюдают.

– Почему?

– Кто знает. Она ни с кем не разговаривает. Но читает лекции первокурсникам.

– Да ладно. Может, сходить? Хоть послушать, как у неё голос звучит.

Она была прекрасна. Алые лучи солнца мягко отражались в её ещё влажных после сна волосах. На лице – простом, но изящном – блестели едва заметные капли пота. В ней было что-то неземное: лёгкость, безмятежность, утончённость. Она напоминала ангела. Но почему-то никто не замечал, что небесное создание уже давно ходило по земле, потеряв крылья, блуждая с пустым, мёртвым взглядом.

Задолго до этого

Утомительная и трудная история началась ещё до событий, известных читателю. Гораздо раньше, чем можно себе представить – до рождения главных героев. Был ясный, тёплый день в середине июня. Молодые люди, окружённые служителями церкви, поочерёдно читали молитвы, перебрасываясь заигрывающими взглядами. Им едва исполнилось по двадцать, когда юная девушка и совсем ещё зелёный парень решились связать свои судьбы браком.

Они были первыми друг у друга – во всём. Со временем быт взял своё: стало труднее мириться с дурными чертами, труднее замечать добрые. Они старались, входили в ритм совместной жизни, вливались в церковную общину, следили за традициями, помогали храму и его последователям. Родственники часто навещали их, и, казалось бы, жизнь молодых шла по благословенному пути. Но то, что казалось прочными устоями, с годами стало вызывать споры. Каждый интерпретировал «правду» по-своему. Разногласия множились. В доме стало холодно: супруги всё чаще ссорились, всё чаще спали врозь, и всё чаще обращались друг к другу грубо, с упрёками и обидой. Однако для внешнего мира – для семьи, для церкви – они оставались прекрасной, почти иконописной парой. И именно в этом гниющем, полупрозрачном коконе лицемерия, недосказанности и тихой ненависти родилась Нина.