Михаил Френкель - Так говорил Клецельбоцель

Мяук подкрался неслышно и прыгнул беззвучно.

«Вот и снова…» – подумал Гоуд.

Как и в тот день, Терра оказалась между двумя светилами, красным зловещим блеском сверкающими на востоке и западе. Да, зловещим. Он ненавидел оба солнца за то, что тогда их противостояние привело к извержению вулкана, поглотившего в огненной лаве С-393 со всем его экипажем. Почти со всем. Он, Гоуд, остался один, улетев на «небесной лодке» утром на другую сторону планеты по заданию Айны. Он остался жив. А они погибли. Все, все… И Айна. Его Айна, а с ней – и их неродившийся сын.

Очень некстати. Некстати… – какое странное и просто кощунственное слово, когда речь идет о гибели друзей и любимой. Но все было именно так, потому что за день до катастрофы они наконец-то обнаружили то, что искали долго-долго.

Когда С-393 отправлялся с околоземной базы в дальний путь, перед его экипажем стояло задание тщательно исследовать малоизученный участок Млечного пути и обо всем увиденном докладывать домой. Задача найти планету, пригодную для обитания земного человека и тем более населенную существами, похожими на людей, не ставилась вообще как крайне маловероятная. А они нашли такую в системе двух странных светил. Нашли, когда уже собирались возвращаться, о чем и доложили Земле.

Терра (так они ее назвали) была пятой, предпоследней планетой системы. Четыре первых, расположенных близко друг от друга, оказались совершенно непригодными для существования какой-либо органической жизни. Ничего интересного не ждали они и от облета пятой, находившейся в отдалении от остальных. И вдруг приборы обнаружили в ее атмосфере кислород. Они глазам своим не поверили. Но приборы – не глаза человеческие, они не ошибаются. На всякий случай слетали к шестой планете. Она оказалась не лучше остальных. Тогда вернулись к Терре и опустились на поверхность. Когда шло снижение, опять не верили своим глазам: моря, зеленые поля и леса. Их не покидало ощущение, что они возвращаются домой, на Землю.

Но Грэхэм совершил роковую ошибку, посадив корабль в районе высоченного горного массива. А впрочем, он ни в чем не виноват. Следовало приземлиться в безлюдном месте, поскольку планета с такой природой вполне могла оказаться обитаемой. За все годы Эры освоения Вселенной подобных миров было найдено совсем немного. Но они были, и потому существовала строгая инструкция, как вести себя на обитаемой планете.

Сразу после приземления Айна позвала его и приказала лететь на «лодке» на другую сторону Терры на разведку. Все прошедшие с того недоброго дня годы он мучительно размышлял о том, было ли у нее, обладавшей удивительной интуицией, предчувствие беды или нет. Но тогда она, отправляя его вроде бы на короткое рядовое задание, почему-то надолго прижалась к нему, а прощаясь – поцеловала в лоб…

Он сел в «лодку» со своим «экипажем» – всеобщими любимцами Шустриком и Лапой. Эта кошачья семья была далекими потомками той первой, которая улетела с кораблем с базы. После исследования окружающей среды их следовало выпустить первыми на траву загадочной планеты. И это тоже значилось в инструкции.

Но сделать это, прилетев на морской берег, Гоуд не успел. Связь с кораблем внезапно оборвалась, а приборы показали сейсмическую опасность. И он решил срочно вернуться назад.

Еще на дальнем подлете к месту приземлении С-393 он увидел, что весь горизонт застлан пеплом. Продравшись сквозь его пелену, он обнаружил поднявшееся из-под земли жерло вулкана, изрыгающее потоки лавы. Она неспешно текла по тому самому месту, где десять земных часов назад стоял корабль.

Гоуд нашел неподалеку безопасное место для приземления и вышел из «лодки» без скафандра, поскольку приборы показывали содержимое кислорода в атмосфере практически такое же, как на Земле. Кошки выскочили вместе с ним. Он был в растерянности, поэтому допустил непоправимую оплошность. Согласно инструкции, в экстремальных случаях нельзя было выходить наружу без скафандра, имеющего защиту против всех возможных опасностей. Гоуд бежал к тому месту, где еще недавно стоял корабль, не зная, что, когда лава поглощала его, произошел еще и взрыв с выбросом в окружающее пространство опаснейших для живых существ радиоактивных частиц. Он это понял только тогда, когда, в отчаянии вернувшись в «лодку», увидел показания приборов. Значительно позже Гоуд стал ощущать непонятное недомогание, которое никогда ранее не чувствовал. А через несколько месяцев у Шустрика и Лапы родилось четверо котят, один из которых оказался двухголовым. В следующем помете таких оказалось трое из пяти. А в очередных поколениях рождались уже только двухголовые.