Ольга Кунавина - Сумеречный гость

Опасные удовольствия

Роман

Художник Я.А. Галеева

Глава 1

Несмотря на то что десять минут назад диспетчер объявила о начале посадки, автобуса у перрона не было. Варя поставила тяжёлую сумку на край скамейки и огляделась. Пассажиров на первый утренний рейс собралось довольно много. И неудивительно: суббота. В основном это были люди среднего возраста. Многие, судя по матерчатым сумкам на колёсиках, рассаде в картонных коробках с самодельными ручками, а также новеньким тяпкам и вёдрам, ехали на дачи. Неожиданно сзади послышался женский голос, показавшийся знакомым. Варя невольно оглянулась: высокая блондинка в солнцезащитных очках и светлом брючном костюме изо льна разговаривала по телефону, отдавая кому-то распоряжения по поводу машины, которую нужно было отправить в ремонтную мастерскую. Блондинка повысила голос и сердито откинула назад лежавшую у неё на плече толстую, но не очень длинную косу.

Наконец подъехал автобус, подошла контролёр и начала проверять билеты у выстроившихся в очередь пассажиров. Войдя в салон, Варя не стала пробираться к задней площадке (всё равно ехать недалеко), а устроилась на одном из первых мест и от нечего делать принялась смотреть в окно на то, как пассажиры заполняют соседний автобус.

– Девушка, рядом с вами свободно?

Варя повернула голову и увидела блондинку.

– Да, – ответила она. – Не занято.

Блондинка села и сняла очки. И тут Варя её узнала: это была одноклассница её старшей сестры. И блондинка тоже узнала Варю.

– Ты ведь Позднякова? – сказала она. – Сестра Веры?

Варя кивнула.

– Прости, не помню, как тебя зовут.

– Варя. Варвара.

– А я Нонна.

– Да, – сказала Варя, – я вас помню. В школе вы были Тепловой.

– Я до сих пор Теплова, – невозмутимо произнесла блондинка. – Только не надо мне выкать. Не такая уж я и старая по сравнению с тобой. Всего-то шесть лет разницы. – Она задумчиво наморщила лоб, а потом воскликнула: – Постой! У вас же ещё одна сестра была!

– Лера. Она на два года меня моложе.

– Значит, Вера, Варвара и Валерия. А почему не Вера, Надежда, Любовь? – засмеялась блондинка.

Варя улыбнулась в ответ:

– Потому что нашу маму и её сестру зовут Любовь и Надежда.

– Вот оно что. А как Вера? Сто лет её не видела. Мне говорили, она в Ярославле живёт.

– Нет, она уехала оттуда, но у неё всё хорошо, – сказала Варя, хотя ничего хорошего в жизни сестры не было. Полгода назад расставшись с мужем, неизлечимым игроком, тайком от неё продавшим квартиру и проигравшим полученные деньги, Вера с детьми вернулась в родной город. – Воспитывает трёх сыновей.

Теплова охнула:

– Ничего себе! Три сына! Здорово! Ну а ты чем занимаешься?

«Перевожу сонеты малоизвестных французских поэтов», – мысленно ответила Варя.

– Ничем особенным. Работаю в языковой школе. Обучаю пенсионеров французскому языку.

– Почему пенсионеров? – удивилась Теплова.

– Потому что остальные возрастные группы предпочитают учить более востребованные на данный момент английский и китайский.

– Понятно. Ну а спутником жизни ты обзавелась?

Варя покачала головой.

– Я тоже, – сказала Теплова и замолчала.

Посчитав, что разговор закончен, Варя снова принялась смотреть в окно. Автобус уже ехал по городским улицам, которые, как обычно в субботу и воскресенье, были почти пусты. Лишь редкие прохожие прогуливали своих домашних питомцев, медленно идя по тротуарам вдоль фасадов домов.

– А я недавно дачу купила, – неожиданно произнесла Теплова. – В Кисловке. На Данилкиной горе.

Варя знала, что на Данилкиной горе в Кисловке была только одна дача, принадлежавшая поэту и прозаику Леониду Ерёмину. Ерёмин стал знаменитым в середине семидесятых и даже получил Государственную премию за сборник поэм, что позволило ему построить в Кисловке, откуда он был родом, домик в два этажа. Каждое лето Ерёмин с женой приезжал из Москвы в Кисловку за вдохновением. Когда в девяностых годах читатели перестали интересоваться поэзией, а занялись вопросами выживания, Ерёмин вернулся на малую родину. Один. Без жены. Жена ещё недавно знаменитого и успешного поэта, посчитав, что России пришёл конец и будущего у неё нет, перебралась вместе с сыном на другой материк. А Ерёмин устроился в деревенскую школу учителем русского языка и литературы. Произведений своих он больше не печатал, но писать не перестал. Год назад Ерёмин умер, а его сын, давно уже ставший гражданином другой страны, с дачей отца решил расстаться.

Следующая страница